Воспоминания о жизни и деяниях Яшки, прозванного Орфаном. Том 1. Юзеф Игнаций КрашевскийЧитать онлайн книгу.
креста, столб, у которого бичевали Христа, гвозди, какими его на кресте прибили, одежда, которую Он и Богородица носили. Я не мог бы сосчитать этих сокровищ и святынь.
Нам также показывали те места, в которых лилась мученическая кровь, как это написано в «Золотой легенде» и Житиях, камеру святого Петра глубоко в земле, сделанную как колодец, где с тех времён сочится источник, места, где Петра, уходящего из Рима, встретил Христос, и т. п.
Но превыше всего, что я когда-либо видел в жизни, восхищением и ужасом меня объяло то неслыханной величины здание, в котором могли поместиться десятки тысяч людей, некогда служившее для борьбы с дикими зверями, которым давали в добычу христиан. Эти стены, словно воздвигнутые нечеловеческой рукой, возвышающиеся, словно выкованные из скалы, спаянные из огромных каменных глыб, уже в те времена начинали разрушаться и, так же как из других, камни из них вывозили на новые костёлы и дома.
На улицах и пустых рынках, заросших травой, лежало столько разрушенных и целых мраморных колонн, которых у нас маленькие кусочки продаются втридорога, посчитать было трудно.
Можно сказать, что там нога не дотрагивалась до земли, не задевая что-нибудь, свидетельствующее о том, какая это мощь легла в развалинах, чтобы очистить поле христианству.
В Кракове, когда я первый раз туда прибыл, меня удивляли многочисленные монастыри, братства и множество монахов, но это не могло идти в сравнение с Римом, где можно было встретить тысячи монахов, покрытых капюшоном, которые длинными рядами шли по улице. А кто молиться хотел и побыть на молитве какое-то время, хотя бы и ночь была, всегда находил костёл или открытую часовню, горящую лампу, перед самым святым таинством бдящих ксендзов и пилигримов. Некоторые из них, видимо, великие грешники или люди великого благочестия, ползая на коленях, странствовали от костёла к костёлу, можно было встретить иных, лежащих по целым дням крестом на холодном полу.
В последующие дни сразу шляхетская челядь Ендриха из Тенчина со мной побраталась и познакомилась. Старшие, не смея расспрашивать ксендза Яна, потому что он избегал праздных разговоров, у меня узнавали о нём и о Кракове. Но я, слушая их разговоры, больше узнал от них, чем они от меня, так как, сидя у ксендза Яна в келье и ходя в школу, за пределами улицы Св. Анны, я мало что видел, и то, что делалось на свете, меня не слишком заботило.
Не сторонились меня в трапезной, где все собирались на еду: паны у переднего стола, мы в углу. Таким образом, я имел возможность наслушаться там вещей о Польше, о каких раньше вовсе представления не имел, о чём рассказываю сразу, ибо для меня это звучало сверх меры дивным и неожиданным.
Я был воспитан в Вильне и привык жить среди людей, которые любили и почитали короля и великого князя Литовского, и никогда я не слышал в его адрес слова пренебрежения. Я тоже, хотя мало видел Казимира, почитал его и, словно какое-нибудь высшее существо, признавал над всеми.
Каково же было моё удивление, когда среди поляков, которые тут собрались