Двойной шпагат. Орфей. Опиум. Жан КоктоЧитать онлайн книгу.
не возражали, лишь бы ученик предстал в понедельник утром в кабинете наставника. Жак побежал наверх, освободил Жермену, и они быстро собрались.
Все уместилось в одну сумку. Это обстоятельство стало лишним поводом для ликования. Они давились от неудержимого смеха. Жак, продолжая игру в «Вокруг света», шептал, что надо соблюдать осторожность, пробираясь мимо каюты злодея-англичанина с красными бакенбардами, с мешком денег и вуалью из сачкового тюля. Этот англичанин выслеживает их от самого Ливерпуля и строит козни им на погибель.
Освещая себе путь спичками, они беспрепятственно спустились по лестнице и сели в автомобиль, оставленный Жерменой на углу улицы Муфтар.
VI
Чтобы передать дух этого путешествия, потребовался бы весь волшебный арсенал иллюзиониста. Флажки, букеты, фонарики, яйца, золотые рыбки.
Жермена сохранила нежный пушок нетронутого персика – сохранила чудом. Ее не раз уже трогали. Жака уберегала от грязи некая защитная оболочка, наподобие жирового слоя, благодаря которому лебедь не намокает в воде. Но и тот, и другая пропускали мимо первые заснеженные деревья, первых животных на своем пути, как полуночник, возвращаясь домой в пять часов утра, пропускает мимо телеги зеленщиков, направляющихся на рынок.
Впрочем, это неважно. В Жермене было что-то наследственно-сельское. Она возвращалась в потерянный рай, и Жак был уже не Жаком, а Жерменой, а значит, одной из тех повозок на высоких колесах, которые ранним утром дышат свежестью на площади Согласия, баюкая огородников, спящих, подобно королям-лежебокам, на ложе из капусты и роз.
Поистине, Жермена кому угодно отвела бы глаза. Впору было и впрямь подумать, что не иллюзионист, а весна собственной персоной пускает в ход свои тайные пружины и ящики с двойным дном.
Как же было Жаку, который мирился с идолом скейтинга, не принять эту бутафорскую раннюю зелень за настоящую?
«Тысячи дорог удаляют от цели, – говорит Монтень, – к ней ведет одна»[15].
Жак шел к цели. В вагоне он прижимал к себе Жермену, согревал ее и ребячился вовсю.
Жак не нравился себе, но другим нравился. Они с Жерменой составляли красивую пару. Все принимали их за бесхитростных юных влюбленных, собравшихся на прогулку.
Сколько непосредственности, сколько сюрпризов! Но эти сюрпризы бедной девочке брать было неоткуда, кроме как из рукава.
Закулисных нитей Жак не видел так же искренне, как дети, аплодирующие представлению. Заслужить аплодисменты детей – уже хорошо.
Жермена, отбросив прежние уловки, искренне верила в золотые часы и голубей, которых извлекала на свет. Иллюзионист разделял иллюзии публики.
И вообще это путешествие было единственным глотком свежего воздуха, единственным чистым счастьем, которое им выпало.
Ферма была маленькая. Жермена перездоровалась со всеми служанками и коровами. Целая свора щенков не давала ей проходу, покусывая за ноги. Она вскрикивала, отбрыкивалась, роняла шляпку.
Завтракали в зале, где в камине
Цитата из «Опытов» французского писателя-философа Мишеля Монтеня (1533–1592).