Об идеологии кое-что…. Борис БорисовЧитать онлайн книгу.
фактически открывают себя все более и более ненужными бурно надвигающемуся новому мировому порядку[14].
…Да, в XXI веке экономика мира бурно вырывается в наднациональный масштаб. Это движение, надо полагать, не особо нравится социально-организованному человечеству уровня субъектов «национально-государственной жизни»[15].
Национальное государство, в сих условиях, вполне понятно, начинает лихорадить. Ведь, наличие монополистического транснационального капитала, разрушающего основания «национальной государственности», создает эффект «грабительского пожирания» сим капиталом местных ресурсов производства. Но, с другой стороны, и местный национальный капитал тяготеет к тому, чтобы обрести монополистический характер[16]. «Капитал» обнаруживает стойкую тенденцию «драпать из-под юрисдикции национальных государств» туда, где бы он не был связан «территориально-ограничительными рамками». А это очень опасная для самой способности существования национальных государств тенденция.
…Если не остановить, то хотя бы затормозить сей процесс – проблема, от решения которых начинает зависеть способность самосохранения национального государства. И это приводит к уродливой политике государственного ограничения тенденций естественно действующего роста капитала, в частности, тенденций монополизации экономики[17]. Названная специфическая реакция государства на ситуацию со стремлением капитала к превращению в монополистический, вырывающийся за национально-территориальные ограничения своего действия, порождает (как минимум) трения между субъектами национально-государственной жизни и субъектами транснациональной экономики[18].
Субъекты «глобального капитализма», в итоге, тяготеют к тому, чтобы находиться «под крышей» не «любых», а только достойных «глобального капитала» «государств-покровителей». И это проблематизирует ситуацию[19], ведь неспособные удержать «Капитал» на своей «территории», государства постепенно экономически слабеют, обретают деструкцию[20]. Поэтому-то, стремясь к самосохранению, национальные государства, повторимся, оказываются вынужденными становиться на путь ограничительно-протекционистских мер[21]. Отсюда и возникает конфликт интересов, ядром в котором обнаруживается уже не человек труда – пролетарий и эксплуатирующий его труд капиталистический собственник, но национальное государство, нуждающееся в том, чтобы выжить и укрепиться за счет налогообложения капиталистических собственников, осуществляемого последними производства и, с другой стороны, самих этих капиталистических собственников, масштаб «тела» которых уже вышел за рамки способности обеспечить последним
По крайней мере, опыт России 1990-х – начала 2000-х годов показывает, что государство, в условиях прогресса глобализации вынужденно остается, фактически, один-на-один лишь со своими гражданами, лишается самодостаточной собственной материально-экономической базы, оказывается вынужденным существовать на те, относительно скудные средства, которые оно собирает в виде налогов с работающего населения и мелкого-среднего капиталистического предпринимательства, пока еще неспособного развернуться в масштабе не местного, а широкого глобального рынка. От традиционного, национально-государственно-организованного человечества, ведь, оторвалась мощь «глобальной экономики», потребовавшая адекватного ей «глобального-мирового правительства» и отправившая в режим стагнации традиционные государственные образования, превращающиеся (в таких условиях) в нечто вроде «провинций» глобального мира, существующих существенно «по воле» и в масштабах «плана» глобального «центра».
Национальное государство, которое в сих условиях существенно обнаруживает себя, преимущественно, многочисленным слоем бюрократии, присвоившей себе «заботу о народе», но, прежде всего, тяготеющей к самосохранению и разрастанию, сталкивается со специфически новой проблемной ситуацией, которая не имела столь явной формы, когда экономика была «местной», адекватной «внутреннему рынку» и достаточно легко этим государством контролировалась. Повышение производительности труда отдельного производителя, автоматизация производства объективно приводят к одновременности нарастания в структуре общества слоя «лишних людей», которых необходимо, как минимум, «занять неким делом», «накормить», обеспечить «образованием», «медицинским обслуживанием» и, с другой стороны, к возрастанию социальной значимости родового социального субъекта, который окажется в состоянии сию задачу решить, – субъекта, на роль которого традиционно претендует такой «объединитель нации», как – государство. Трансформация же структуры социума в условиях высоко технологически оснащенного глобализирующегося производства недостаточно удовлетворяет материальные основания для реализации этой функции государства. Государство обнаруживает, что не способно справиться с новой ситуацией, ему, как минимум, не хватает денежных средств… Автоматизация, ведь, перемещает-выбрасывает человека из производительной сферы – в непроизводительную (в сферу обслуживания человека человеком, в самом широком смысле значения этого понятия). В таких условиях совершенно естественным становится феномен одновременного быстрого сокращения относительных масштабов «рабочего класса» и разрастания слоя бюрократии и кадров «сферы обслуживания». …Общество становится «непроизводительным», но… откуда государству взять средства для удовлетворения потребностей, если собственно производитель, – как субъект налогообложения – уходит в «транснациональную сферу»?
– и, в конечном счете, вырваться из сферы способного эффективно осуществляться национально-государственного контроля.
Государство становится на путь одновременной поддержки малого и среднего бизнеса (что, как кажется, хорошо, поскольку действительно обеспечивает трудовую занятость населения и, соответственно, гарантирует определенные поступления в государство в виде налоговых отчислений с доходов) и торможения бизнеса крупного, тяготеющего к тому, чтобы принимать монопольные формы, вырываться из-под полноты контроля со стороны национального, территориально ограниченного государства.
Противоречия эти выявляются, с одной стороны, в качестве предпринимаемых государством мер, типа «антимонопольного законодательства», но, с другой стороны, в том, что субъекты монополистической глобальной экономики оказываются вынужденными искать адекватную масштабу осуществляемой ими деятельности «государственную крышу».
Чуть масштаб предпринимательства оказывается шире, и рамки отдельного национального государства сразу же обнаруживают себя давящими, мешающими бизнесу развернуться и бизнес уходит от национально-государственного курирования, начинает искать лазейки размещения своих головных офисов в географических точках планеты, где налоговое бремя оказывается «помягче», «отмывание капиталов» осуществляется «попроще», экономическую политику оказывается возможным вести «посвободнее». …Вдруг обнаружилось, что малюсенькие карликовые государства – типа Лихтенштейна или Андорры – для крупного транснационального бизнеса оказываются куда привлекательнее, нежели «старые, крупные», с их громоздкой управленческой инфраструктурой, «прожорливым» многочисленным чиновничеством, потребностью содержать армию и иную аппаратную «братию». Как говорится, если бы не страх перед возможностью прямого экспроприаторского насилия, крупный капитал «кинул» бы не только относительно небольшие по своей способности контролировать потоки капитала государственные образования, но и мощные, действительно глобального экономического и политического влияния государственные субъекты, такие, например, как США. Классически-чистая картинка предсказанного марксизмом «отмирания государства».
– порождая уже и в среде самих «национальных государств» дифференциацию на тех, кто утверждает себя таким образом соответствующим новым экономическим реалиям (оказывается адекватным государственным претензиям глобального масштаба) и тех, кто выявляет позицию «проигравшей стороны», вынужден либо сливаться-интегрироваться-объединяться с другими такими же субъектами государственной жизни, укрупняя свой территориальный масштаб и способность контролировать на своей территории процессы экономической жизни, либо просто исчезать в качестве даже относительно самостоятельных национально-государственных образований.
Для содержания государства ведь действительно требуются значительные средства, которые в условиях глобализации капитала вымываются из-под власти национальных правительств. Понятно, что такая ситуация, как говорится, «не очень нравится» национальным государствам, причем в тем большей степени, чем уровень развития капитализма, концентрации капитала в последних выводит капитал за ту грань масштаба своей деятельности, в которой последний еще способен существовать как «национальный», а масштаб территориальной целостности государства «не дотягивает» до масштаба «мировой империи».
– одновременно, на путь искусственного ограничения концентрации местных (действующих на территории государств) капиталов, принимая законодательные меры (даже на конституционном уровне) антимонопольного характера; с другой стороны, осуществляя меры протекционизма в отношении мелкого и среднего бизнеса, оказывающегося в таких условиях действительной опорой в аспекте налогооблагаемой базы экономики, в силу своего масштаба вынужденного одновременно обеспечивать население рабочими местами и подпитывать «казну» налоговыми отчислениями; с третьей стороны, стремясь ограничить стремление крупного капитала «удрать» туда, где более низкой оказывается налоговая ставка и более комфортные условия для осуществления операций к капиталом; государство, в частности, оказывается вынужденным само «входить в акционеры», становится собственником в масштабе транснациональных корпораций либо целиком, либо – входить в долю в последние, выкупая на свою сторону «контрольный пакет акций», гарантирующий, что данная транснациональная структура теперь уже не уйдет «за кордон» в стремлении к уменьшению налогового бремени и проч. «радостей», которые уготавливает нуждающееся в денежных средствах государство своим платежеспособным экономическим субъектам.