Иисус. Тайна рождения Сына Человеческого (сборник). Гастон ЧемберленЧитать онлайн книгу.
инстинкты? Внутренний разлад стал отныне терзать душу человека. До сих пор он в суете жизненной борьбы едва пришел к познанию своего «я», а теперь получил негаданно высокое представление о своем достоинстве, о своем внутреннем значении и силе. Как часто должен был этот самый человек чувствовать в душе своей полное крушение от своего бессилия и негодности! Теперь только жизнь стала поистине трагической. И это благодаря свободному действию человека, восставшего против своей собственной животной натуры. Из совершенного питомца природы человек превратился в несовершенное нравственное существо, из счастливого орудия он стал «злополучным художником», как говорит Шиллер. Но человек уже не хочет быть орудием, и как Гомер создавал себе богов, каких хотел, так и человек теперь возмутился против нравственной тирании природы и создал себе возвышенную мораль, какую сам пожелал; он не хочет более повиноваться слепым побуждениям, хотя бы они были ограждены и обуздываемы статьями закона, – он хочет слушаться только своего собственного нравственного закона.
В Христе человек пробуждается к сознанию своего нравственного призвания, в то же время, однако, и к необходимости внутренней войны, уже длящейся целые тысячелетия. Мы вместе с Кантом вступили наконец на этот путь после многовекового антихристианского перерыва. «Возвращение к природе», – так думали антихристианские гуманисты и деисты XVIII столетия. О нет! Освобождение от природы, без которой мы ничего не можем делать, но которую мы, однако, решили подчинить себе.
В противоположность природе человек сознает самого себя существом интеллектуальным – в области искусства и философии; существом общественным – в браке и законе и существом нравственным – во Христе. Он вступает в борьбу. И тогда уже недостаточно одного смирения: кто хочет следовать за Христом, тому нужно прежде всего мужество – мужество в чистейшем его виде, то неустанно воспламеняющееся, закаляемое внутреннее мужество, которое обнаруживается не только в одуряющем шуме битвы, но проявляется в терпении и выносливости и в безмолвной, безропотной ежечасной борьбе с рабскими инстинктами в собственной груди. Пример налицо. Ибо в явлении Христа мы находим возвышенный пример геройского мужества. Моральное геройство здесь так высоко, что мы проходим почти без внимания мимо физического мужества, обыкновенно столь прославляемого у героев; несомненно, только геройские души могут быть христианами в истинном смысле этого слова, только «господа, а не рабы». Когда Христос говорит: «Я кроток», – то мы, конечно, принимаем, что это кротость героя, уверенного в победе, а когда Он говорит: «Я смирен сердцем», – то мы знаем, что это не смирение раба, а смирение господина, который от полноты своей силы снисходит к слабому.
Когда к Иисусу однажды обратились, называя Его не просто Господом или Учителем, а «Учитель благий», Он отверг это