Темная волна. Лучшее 2. Александр МатюхинЧитать онлайн книгу.
он трахал две недели назад. Голос сказал:
– Аккуратнее рули, мудак, убьемся же.
– Алло, Степан? Это что за дела? – зашипела в трубку жена. – Ты там с бабами опять? Со шлюхами своими? Мало тебе, паскуда? Ну ничего, так даже лучше.
– Что лучше? – недоуменно спросил Кощеев, силясь одновременно обойти очередной грузовик и заглянуть в зеркало. Она же умерла. Она не могла говорить.
– Не «что», а «чем», – самодовольно проворковала Зинаида. – Я от тебя ухожу. И готовься, Стёпочка, к проблемам. Налоговой будет очень интересно узнать о твоих реальных доходах, а наркоконтролю – о твоих коллегах-азерах. Чао!
– Стой, сука! – взревел Степан Семёныч. – Не смей, поняла? Не смей!
– Поздно! – жена гадко засмеялась. – Надо было думать, когда отросток свой совал, куда не следует. Пока-пока!
В трубке запикали короткие гудки. Кощеев взвыл от ярости, чувствуя, как приливает кровь к лицу, как от натуги лопаются язвы по всему телу, как злоба и отчаяние царапают лысый затылок колючей щеткой. Голос сзади сказал:
– Аккуратнее, Степан! За дорогой следи!
Степан Семёныч повернул перекошенное гневом лицо к трупу и взревел:
– Ты что вообще, блядь, такое?
Глаза Лизаветы были так же мертвы, однако губы ее зашевелились. До Степана Семёныча донеслось только:
– Я – то, что… – а после последовал страшный удар.
Руль рванулся навстречу. Выстрелила подушка безопасности, вышибая воздух из груди. Мир закружился. Голова Кощеева впечаталась в стекло двери. Он услышал тихий треск, и свет перед глазами погас.
Сознание возвращалось болезненно, урывками. Сквозь полуприкрытые веки он видел, как рядом с ним на торпеде растеклась груда воспаленной плоти, затянутой в тонкую полопавшуюся местами кожу. Плоть шевелилась, ходила буграми, и в одном из разрывов показался тонкий змеящийся отросток. Свитый из мяса и синеватых жил, облепленный лоскутами красной пленки, он поднялся вверх, покачался, изгибаясь из стороны в сторону, и протянулся к Степану Семёнычу. Кощеев протестующе замычал, попытался сопротивляться, но голос Лизаветы, донесшийся со спины, сковал его:
– Не бойся и не дергайся. Больно не будет. У тебя переломаны ребра, и пробита голова. Будешь сопротивляться – умрем оба, не доехав до больницы.
Отросток скользнул к безвольно раскрытому рту. Степан Семёныч зажмурил глаза. Он почувствовал, как этот жгут из плоти скользнул по его языку, проник в горло и устремился вниз по пищеводу, холодными кольцами укладываясь на дне желудка. Мозг на секунду взорвался жгучей болью, будто его обхватили раскаленной проволочной сеткой, но боль моментально утихла. Язвы запульсировали, начали распухать и шириться, заполняя последние здоровые участки кожи. Кощеев чувствовал, как тонкая пленка на их поверхности грубеет, стягивается коростой, а под ними наливается кровью новая, быстро прирастающая плоть. С противным хрустом вставали на место переломанные кости, а сами места переломов покрывались шишковатыми хрящами. Как только из тела Лизаветы выскользнул