Агентурная кличка – Лунь (сборник). Николай ЧеркашинЧитать онлайн книгу.
у нее была легкая рука, но, увы, тяжелая жизнь. За два последних года она потеряла 10-летнего сына, утонувшего в Шпрее, маму, которую похоронила год назад во Фридлянде, и вот теперь мужа. Тем не менее она не выглядела сломленной и стойко принимала все удары судьбы. Во Фридлянде у нее жил отец, владелец местной водяной мельницы, и она собиралась к нему в летний отпуск. Сама она работала детским окулистом в частной клинике. И на работе и дома разводила комнатные лимоны, выращивала орхидеи. С каждым новым визитом ее характер – мягкий, но стойкий – нравился Луню все больше и больше. Он стал почти завсегдатаем в ее доме, приходил с цветами и порой с бутылочкой легкого вина, которым его снабжала буфетчица Марта, положившая глаз на одинокого мужчину, даром что с перебитым хребтом.
Свободные дни Лунь проводил большей частью в саду Марии, готовя яблони и груши к весеннему сезону. Весна в том году пришла рано – в первой декаде марта уже можно было ходить без пальто. Лунь обрезал сухие ветки, рыхлил приствольные круги – в меру, какую позволяла спина, белил комли.
А когда приходила с работы Мария, они вместе готовили нехитрый ужин. Ей очень нравились белорусские драники, которые Лунь пек воистину мастерски – со шкварками и тмином. Зато Марии удавался гороховый суп с копчеными свиными ушами. Они вместе ходили в кирху и на продовольственный рынок, выискивая то, что давно исчезло из магазинов, но все еще можно было выторговать у бранденбургских бауэров, привозивших во Фронау плоды своих крестьянских трудов.
В тот вечер Лунь остался после ужина у Марии. Она вязала свитер, а он рассказывал, подбрасывая полешки в камин, истории из своей фронтовой жизни времен Первой мировой, зеркально перевернутые. Про то, как командовал самокатным взводом под Сморгонью. Как 810 дней и ночей переходил городок из рук в руки – то русские, то немецкие. Мария в свою очередь вспоминала свое детство на отцовской мельнице. Эти идиллические картинки помогали ей выживать в обрушившихся на нее бедах, и Лунь терпеливо выслушивал ее. Потом они, как всегда, разошлись по своим комнатам. А в два часа ночи завыли сирены, предупреждая берлинцев о налете британской авиации. Мария в накинутом наспех халатике повела его в винный погребок, приспособленный под бомбоубежище: там стояла железная кушетка, накрытая пледом, лампа «летучая мышь» и бак с питьевой водой. По пути Мария прихватила и кошку. Там втроем они и вслушивались во взрывы, далекие и близкие. От одного особого мощного удара погасла лампа и со сводов посыпалась бетонная крошка. Мария испуганно бросилась ему на шею, Лунь обнял ее покрепче и стал гладить по распущенным волосам. От них шел чудный запах кипарисового масла, и он зарывал в ее густые пряди лицо, забыв о том, что происходит в берлинском небе. И она тоже забыла о всех смертях и потерях под тяжестью изголодавшегося мужского тела. И приняла в себя его ярую плоть. Она по-девичьи ойкала, поражаясь напору его страсти. А Мице смотрела на них во все свои всепонимающие глазищи…
С той ночи Лунь