Лютая охота. Бернар МиньерЧитать онлайн книгу.
потом спрашивать, я от всего откажусь…
Сервас кивнул и вдруг насторожился.
– В этом лицее, как и во многих других, существуют учителя, которые защищают свободу самовыражения и, невзирая ни на что, борются против обскурантизма. Однако многие из моих «белых» коллег боятся, что их заподозрят в расизме, и по отношению к этим мальчикам проявляют особого рода «толерантность». И это ни в коем случае не их вина, что бы они ни делали. Это вина общества, либерализма, расизма, полиции, наконец…
– И вы не считаете, что они правы? – подала голос Самира, удивленная таким поворотом разговора. – Думаете, что если бы эти мальчики выросли в других местах, вдали от гетто, от наркотрафика, от легких денег, в условиях такого же воспитания и с теми же шансами, что и другие дети, то тех, кто выбрал прямую дорогу, среди них было бы больше?
Мона Дьялло, не смущаясь, прямо взглянула на Самиру.
– Я в этом уверена, – твердо сказала она. – Но некоторые из моих коллег реагируют таким образом не из соображений самой жизни, а из соображений идеологии. Во имя идеологии, которую они в больших дозах впитали еще в университете, они готовы извинить тяжкие преступления, оправдать насилие изначальной несправедливостью к этим парням, выросшим в таких районах и не являющимся белыми.
– Наследие Франца Фанона[18], – сказал Рафаэль Кац.
Мона Дьялло, казалось, только что обнаружила его присутствие и согласилась:
– Для многих моих коллег то, что Франция по своей структуре расистская страна – непреложный факт. И поэтому она в неоплатном долгу по отношению к потомкам рабов или колонизированных народов, то есть к таким, как я. Они не понимают или не хотят понимать, что первыми жертвами теперешней ситуации станут не белые буржуа из благополучных кварталов, а те, кто обитает здесь: здешние девочки и мальчики. Чтобы их не заподозрили в экстремизме, они постоянно выхолащивают свою речь и манеру мыслить… Знаете фразу Камю: «Называть вещи не своими именами…
– …означает увеличивать несчастья мира, – закончил Кац.
Она пристально посмотрела в глаза белокожему полицейскому:
– В этом лицее есть юноши, утверждающие, что надо сжигать гомосексуалистов… А девочки рассуждают о превосходстве черной расы… И буквально в сотне метров отсюда есть спортзал, куда не пускают евреев и женщин. Мой брат туда был записан. Он рассказывал, что, когда туда пришла женщина, ей ответили, что не выдают абонементов. Ему пришлось уйти из этого спортзала из-за того, что в раздевалках говорили про евреев всякие гадости. Во многих учебных заведениях есть список предметов, которые запрещено преподавать, без того чтобы не подвергнуться угрозам со стороны учеников и их родителей: это, конечно, Холокост, но в тот же список попали эволюция денежных средств, возникновение Вселенной, половое воспитание, происхождение видов…
Сервас кивнул. Как и весь мир, он испытал шок, узнав о том, что случилось с преподавателем Самюэлем Пати десять дней назад, а еще больше был потрясен реакцией тысяч подонков, устроивших овацию в соцсетях, и некоторых политиков. Труп учителя еще не остыл, а они,
Франц Омар Фанон (1925–1961) – франко-алжирский социальный философ карибского происхождения, критик колониализма и расизма, которые, с его точки зрения, являются неотъемлемыми элементами современного общества и поэтому могут быть преодолены только коренным социальным переустройством через неизбежные насильственные действия со стороны угнетенных.