Беседы палача и сильги. Дем МихайловЧитать онлайн книгу.
вздрагивает, когда к ее ногам словно живые тянутся плети тумана, я медленно и спокойно заговорил так, как палаческая жизнь научила меня разговаривать с теми из приговоренных, кто хотел достойно встретить свою участь и взойти на эшафот своими ногами и лично положить голову на плаху. Разум хочет… а перепуганное тело подчиняться не желает. Ноги подгибаются, с губ срывается позорный визг, пальцы сами собой цепляются за решетку или ноги пришедшего за твоей жизнью палача…
С такими, видя их старания, я не спешу. Бывает, усаживаюсь, без нужды неспешно осматриваю или точу топор, давая жертве привыкнуть к виду инструмента, что отсечет остаток отпущенных ему дней. Но главное – я разговариваю. Мерно роняю слова, спрашиваю о рецептах его родины, как скоро там приходит осень и охотно ли отступает зима. Хотя чаще всего я просто рассказываю какую-нибудь историю или вспоминаю о прошлом того или иного городка. Сейчас вот для сильгиного успокоения я вспоминал все мне известное о Скотных Ямах Буллерейла.
Сам же я узнал о Ямах несколько лет назад – после своего последнего неудачного визита. Более чем впечатленный увиденным, я вернулся в город и, пока работница постоялого двора Медный Шиповник за немалые деньги отстирывала от моего плаща воняющие пятна, за кружкой пива успел выслушать немало о Ямах. Вот ведь удивительно – люди обычно боятся разговаривать с палачом и держатся подальше от грешников, что осквернили себя грехом смертоубийства. Но стоило мне спросить о Ямах, как я оказался в тесном кольце подвыпивших местных, что нарассказывали такого…
Еще триста лет назад здесь был здоровый прекрасный лес, что был частью обширных владений тнектора Тарадия Фонр, что первым из своего рода стал губернатором Буллерейла. Лес был полон живности, тщательно оберегался егерями, что никогда не лютовали над простым людом, позволяя грамотно прореживать деревья, забирать хворост, корчевать пни и собирать грибы, ягоды и травы. Охотиться – уже нет. Только для дворян. Всегда успешные охоты проводились здесь регулярно, имелись и охотничьи домики, где по слухам представители рода Фонр предавались похоти с молоденькими селянками. В общем – все как всегда и есть чему позавидовать. Но это лишь прелюдия. И единственное, что я узнал из нее важного – в ту пору лес находился пусть на небольшой, но все же возвышенности.
И что с того?
А ничего. Вот только потом лес вдруг оказался долинным, а еще через столетие все уже говорили о лесе низинном и куда более влажном и… не слишком уж и здоровом. Тут появилась гниль. Многие травы исчезли, зато поперли грибы. Люди приспособились, охот стало меньше – крупная живность предпочла уйти в более сухие места. Лес же продолжал… опускаться. И наконец еще через век он окончательно захирел, большая часть деревьев погибла и была вырублена, а на их место род Фонр принялся высаживать тополя и вязы в надежде, что они осушат почву. Тогда же начали было копать сеть отводных канав, но вскоре забросили это дело – вода вверх по склону не потечет. Высаженные деревья не принялись, местность давно уже никто не называл лесом, охоты исчезли вмести с егерями, а редкие грибники порой возвращались перепуганными. Все дело в том,