Вторая попытка. Кривая империя – V. 1689—1761. Сергей Иванович КравченкоЧитать онлайн книгу.
Подшитая в дело стрелецкая челобитная, задевавшая немцев, «последующих брадобритию», подала царю забавную идею. Петр был только что из бритой Европы, к тому же в народе еще не забылся вопль сжигаемого протопопа Аввакума, обличавшего любителей стильного «блудоносного образа». И решил Петр всех побрить, постричь и поодеколонить. Тут же, в Преображенском, ласково разговаривая с вельможами, успевшими на царский прием, Петр бережно обрезал им бороды. Начал с Ромодановского и Шеина, обслужил всех, не тронул только самых старых доходяг, которые могли от стыда и помереть. 1 сентября, за новогодним столом тех, кто не понял службы, добривал уже царский шут – уж не пушкинский ли прадедушка, арапчонок Ганнибал? Он выныривал, как чертёнок из табакерки, из под ног и юбок, и ухватя боярина за бороду, одним махом приводил его в маскарадный вид. Для упорных бородачей позже был придуман специальный налог.
Чтоб народ не расслаблялся да не начал скулить о бороде и длинных платьях, с половины сентября к Москве стали свозить пойманных стрельцов. Всего их было 1700. 17 сентября, в 16-летнюю годовщину казни Хованских неспеша начались какие-то особо жуткие пытки. «С третьего огня» узналось, наконец, о революционном письме Софьи. Петр лично допросил сестёр. Софья уперлась, зато Марфа созналась.
И начались приготовления к рисованию с натуры картины Василия Сурикова «Утро стрелецкой казни».
Этим утром – 30 сентября 1698 года – опять мы прозевали 300-летний юбилей, туды его в Лобное место! – стрельцов повезли из Преображенского к Покровским воротам Кремля. Этих приговоренных было 201. Их попарно рассадили в телеги. Каждый держал в руках горящую свечку. Я так думаю, язычок свечки должен был символизировать трепетный, легко угасимый огонек человеческой жизни. Ехали медленно, а жизнь человеческая сгорает быстро, поэтому какие-то, не замеченные на картине хозяйственники, должны были иметь свечной запас и вовремя освежать его в коченеющих ладонях смертников. Для пущего ужаса к стотележечной процессии были допущены близкие родственники. Толпы жен и детей (жен было, ну, пусть 150, плюс матери, плюс подруги, плюс дети – от двух до десяти душ на свечку, – получается уж точно больше тысячи) в диком вопле окружали телеги.
У Покровских ворот был зачитан обвинительный акт, и стрельцов группами развезли к многочисленным местам казни. Тут обнаружилась недостача пяти приговоренных. Сначала растерялись, забегали, но потом вспомнили, что пять голов любознательный основатель Кунст-камеры отрубил лично, еще в Преображенском.
Написать картину группового садизма в один день у художника не вышло. Поэтому последовали почти ежедневные сеансы работы с натурой:
11 октября – 144 человека;
12 – 205;
13 – 141;
17 – 109;
18 – 63;
19 – 106;
21 – 2.
Итого получается 971 человек без учета повешенных Ромодановским до суда.
Петр, как мы знаем, никогда