У костра. Антон РундквистЧитать онлайн книгу.
не скучаю, а победа над очередным врагом приносит удовлетворение.
– В таком случае вам повезло. Будучи в силу сложившихся жизненных условий лишенным выбора, вы честно постарались преуспеть в уготованном для вас ремесле и добились определенного успеха, попутно получая удовольствие от того, что делаете. А подобное бы не произошло, кабы у вас отсутствовали соответствующие природные задатки. Иными словами, предназначенная вам судьбой стезя более или менее соотносится с вашими же природными наклонностями.
– Эк ты завернул… Сразу видать – ученый муж. Послушать тебя, я – прям-таки счастливчик, коих мало.
– Несомненно! Вам действительно улыбнулась удача заниматься тем, чем вы умеете и любите заниматься.
– Не уверен насчет «люблю», но… пускай. В целом соглашусь.
– Отлично. А многим людям так не везет. Скажем, откуда нам доподлинно известно, мол, сын купца обязательно будет успешен в торговле, а сын сапожника – в изготовлении обуви? Вдруг в обоих детях с рождения заложены способности к иным занятиям: у одного – к мореплаванию, у другого – к гончарному искусству? А вспомните моего друга Музыканта. Его знакомство с лютней, по сути, явилось результатом маловероятного стечения обстоятельств. У юноши гораздо больше шансов было или стать плотником, как отец, или до конца дней вырезать животных из дерева, пойдя по стопам опекуна. И тем не менее именно в музыке молодой человек обрел себя.
– И много радости ему это принесло?
– Полагаю, больше, нежели принесла бы работа с молотком и гвоздями либо с однотипными резными птицами. Признаться, вообще не представляю, насколько хорошо или плохо мой друг умел обращаться с инструментами, помимо музыкальных. Я к чему веду: в жизни мы безусловно в значительной мере зависим от нашего происхождения, однако оно не определяет нас полностью. Мы не копии своих отцов хотя бы потому, что у нас есть еще и матери. Если мой отец каменщик, то почему я тоже должен стать каменщиком, а не, к примеру, алхимиком?
– А твой отец каменщик?
– Нет. Я просто назвал первую пришедшую на ум профессию.
– Ясно. И с тобой, и с твоей точкой зрения. Ты б ее пореже вслух озвучивал, а то, неровен час, наткнешься на какого-нибудь дуболома, который предъявит тебе обвинение в измене.
– На основании чего, позвольте полюбопытствовать?
– Ну, по твоим словам, сын не обязан перенимать отцовское дело, а может статься, и вовсе к нему не пригоден. Вовремя не остановившись, ты рискуешь в таковых рассуждениях дойти то мысли, якобы и законный королевский наследник необязательно будет лучшим претендентом на престол.
– А-а… – уловив намек, протянул Алхимик. – По счастью, я ничего подобного не сказал.
– Ох, однажды тебя наверняка поймают за язык да отсекут его вместе с твоей же вольнодумной башкой. Мне-то, положим, плевать. Пускай даже я – верный слуга Его Величества, а иной власти, окромя монаршей, и вообразить не смею, за глупые мысли мечу тебя предавать не собираюсь.
– Вы весьма великодушны,