Апокалипсис: Пролог. Ольга ШпаковичЧитать онлайн книгу.
прогудел над ухом дядя. – Тогда вставай. Тебе десять минут на сборы.
Новоиспечённого петроградца разбудил протяжный гудок, гвоздём вонзившийся в тихий, приятный сон. Приподнявшись на полу, где с вечера постелила ему Мотя, он увидел, что за окном – непроглядная ночь, что на столе мерцает огонёк свечи, а дядя Андрей завтракает вчерашним супом.
– А что это гудит?
– Заводской гудок. Привыкай. Это нас так на работу будят. Ну, давай-давай, поднимайся.
Ваня вскочил, сна как не бывало. Какой уж там сон, когда с заводским гудком началась для него новая, интересная жизнь! Сейчас дядя поведёт его на завод, он увидит патроны и гильзы – настоящие! Ваня напялил свою парадную красную рубаху с косым воротом, подпоясался, натянул штаны. Дядя критически оглядел его и предложил:
– Ты это, пимы не надевай, я тебе свои сапоги старые достану.
Пяти минут не прошло, как Ваня поел супа, примерил дядины сапоги, и они вышли на улицу. Ночь непроглядная, только тусклый свет редких фонарей рассеивал черноту.
По Железноводской стекались к своим предприятиям рабочие, которые жили в доходных домах, построенных на рубеже ХIХ-ХХ веков на этой улице. Часть рабочих поглощало здание Северной мануфактуры, остальные сворачивали на Уральскую и двигались по направлению к трубочному заводу. Проходная завода проглатывала людей, чтобы выплюнуть их, выжатых, с высосанными из них силами, после окончания двенадцатичасового рабочего дня.
Дядя Андрей провёл племянника в контору, где его бегло осмотрели, быстро оформили и сразу же отправили на рабочее место.
Цех, куда определили нового работника, поразил своей громадностью, высоким потолком, своды которого терялись в вышине, необъятным пространством с уходящими в бесконечность стройными рядами станков. Через всю стену был растянут плакат, на котором жирные чёрные буквы гласили: «Всё для фронта! Всё для Победы!». Многочисленные станки лязгали, стучали и грохотали, так что поначалу уши воспротивились такому непривычному и неприятному шуму. Но скоро привыкли. Новичка определили к мастеру, которым оказался парень, не на много старше Вани. Звали его Егор. Высокого роста, с непослушной прядью черных волос, спадавшей на широкие брови, из-под которых внимательно смотрели на мир карие пытливые глаза, на тонком нервном лице – выражение пресыщенности и брезгливого пренебрежения… Все рабочие были одеты кто во что горазд. Особенно много мелькало таких же рубах, подпоясанных поясами или кушаками, как у Вани. Егор же был одет в серый батник и жилет и выглядел по-городскому, при этом он больше походил на интеллигента, чем на пролетария, так что лидерство нового знакомого было признано сразу и безоговорочно.
К работе Ваня приступил с трепетом – патроны делать, это не телятам хвосты крутить, однако уже скоро убедился, что работа не сложная, деревенский труд потяжелее будет, но монотонная: главное – не зазеваться в процессе и не пропустить постоянно подаваемые заготовки