Желаю спасения тебе. Избранные места из переписки с разными людьми: 1995—2006 гг.. Эдуард Генрихович ВайнштейнЧитать онлайн книгу.
Агабеков, на праздновании моего 25-летия, лето 1999г.
Александр Сергеевич Митин
Саня Митин… Дорогой, близкий человек, влиянию которого я обязан своим приходом в Церковь к Батюшке: он меня и направил в этот храм к этому батюшке. Познакомился я с Сашей осенью 1993 года, чуть раньше, чем с Серёжей Матановым. Мы с осени этого года стали учиться в одной группе в МИФИ. Саша – человек очень большого роста, где-то метр 97—98. У него особенные, небольшие и внимательные голубые глаза и огромный открытый мощный лоб, на котором как бы печать ума и одухотворённости. Дед по матери у него был граф, и в нём очень ощущается эта порода: вся его манера поведения и разговора, основательная, интеллигентная, но в то же время простая и добрая, располагает к нему и внушает уважение. Он на год и один день меня старше (родился 27 июля 1973 года). Когда я его узнал, ему было 20 лет, но он производил впечатление гораздо более старшего человека. Пристальное внимание я обратил на него на семинарах по философии. В то время в моей душе уже произошёл кардинальный поворот в сторону Бога, я понял, что служить Ему – величайшее благо и единственная цель моего бытия, ради которой можно пожертвовать чем бы то ни было. Это убеждение я выражал в искренних и горячих молитвах и очень ждал какого-то ответного призыва от Бога. Вот за такой призыв я и посчитал встречу и знакомство с Сашей. Было в нём нечто несомненно значительное, невиданное мною доселе, могущее исходить только от Самого Бога. Он сразу сказал, что он православный христианин. И при всей моей симпатии к нему, я не мог сразу сделать соответствующих выводов и последовать в своём духовном пути вслед за Сашей. Для этого должно было пройти ещё два года, наполненных различными событиями и впечатлениями, в том числе и от встреч и общения с Саней.
После первого же нашего плотного контакта я «пророчески» сказал ему, что мы теперь на всю жизнь будем вместе. «Посмотрим», – ответил он. И, действительно, многое в нём потом показалось мне странным: его политические убеждения (позднее он мне признался, что состоял в движении, близком к «Памяти»), отношение к Богу в духе страха и благоговения (я же всё упирал на любовь), потом выяснилось ещё, что у него нелады со здоровьем, и после третьего курса, осенью 1994 года, он был вынужден прервать учёбу в МИФИ и лечь в психиатрическую лечебницу. Да… Всё это были большие недоумения для меня и с чрезвычайным трудом помещалось в моём сознании. Между прочим, и сам наш Батюшка когда-то близко общался с «Памятью». Потом он в ней разочаровался и отошёл от неё, и многие оттуда остались с ним, но всё-таки именно «Память» засветилась в его жизни, и это не могла быть никакая «Демократическая Россия» или «Союз Правых Сил». Правда, конечно, были священники и другого направления. Но это всегда были более всего так называемые «неообновленцы» – люди иногда и симпатичные, и добрые, но всё-таки далёкие от духа истинной благодати, мощи духовной.
Ещё я понял, что с Богом невозможно играть в «романы», в «любовь». Да, любовь, но проявить её сначала требуется в послушании и страхе чем-либо оскорбить