Избранное. Том 1. Михаил ШустерманЧитать онлайн книгу.
невинную, в тоску былинную -
Господней милостью – не уведёт.
И в осень серую живу я с верою -
Мир Б-жьей милостью навеки свят.
А я таковская – а я поповская
И верю Господа и ангелят.
Грустят прохожие, но имя Б-жие
Не даст нечистому нас извести…
Христовой святостью рассеет напасти,
И мир сподобится опять цвести!
Душа смиренная и тело бренное
Всевышним промыслом удержат свет…
Я баба грешная, но миру внешнему
Небесной милостью найду ответ.
И в дождь неистовый под небо низкое
Надежду святостью я окрылю…
А я сикстинская, а я раввинская,
В кого я верую – того люблю!
На концерте Дениса Мацуева
На выжженной земле дымится серым
Ушедших звуков жёлтое жнивьё…
Терзают фортепьянные мегеры
Закрытое сознание моё.
Ещё копирует вселенную рояль.
Есть мир – в нём я проснувшийся ребенок,
Зелёный лист и розовый миндаль
Живут без микрофона и колонок.
Скрещенья рук – соцветия легенды,
Тончайший всплеск и рокот штормовой…
Конь золотой, конь серый и конь бледный
Несут меня в кармический покой.
Пусть на фасадах хмурятся горгульи,
Мой мир пылает – он измором взят…
Звук бьёт в рядами сомкнутые стулья,
Пленяя уши, что на них сидят.
В его сиюминутном фейерверке
И в струйном огниве, что жжёт фонтан Треви,
Портной гармонии с меня снимает мерку
На пониманье истинной любви.
Угас огонь рояльного оркестра…
Сменившись дивной, дымной тишиной…
Тела и души, не сдвигаясь с места,
Ещё мгновенье ощущают мир иной.
«На прозрачности виднее силуэты…»
На прозрачности виднее силуэты,
И белее белизна на темноте…
В ней рисуют таинством кистей
Память-квинтэссенцию поэтов,
Прошлое – могилу новостей,
А зимой – холодный призрак лета.
На твоём оранжевом листке
Вообще не чувствуется ветка…
От любви придумана таблетка —
Сладкий мёд в горячем молоке…
По тебе моя тоскует клетка,
Что, как жизнь, висит на волоске.
Просто так, наверное, не любят…
Лишь, когда совсем невмоготу,
С ощущеньем горечи во рту
Лишь полуглотком тебя пригубят,
Поглотят, как время, пустоту,
Выдохнут, как бывший воздух, трубы.
Ну пускай я сдуру согрешил,
Выпал из гнезда, как кукушонок…
Голос твой уже настолько тонок,
Что нет смысла спрашивать – скажи,
Кто же я – святой или подонок
В этой полуправде-полулжи…
От меня убудет навсегда
Эта нереальная картина —
Море, изгибающее спину
Силуэт пропавшего следа
В