Ясновидец Пятаков. Александр БушковскийЧитать онлайн книгу.
только на пенсию ушли. Партейная линия поменялась, и деду, как вечному передовику и лучшему слесарю, из парткома и говорят, поступай, говорят, Алексей Андреич, в партию! Зачислим для начала кандидатом. Он отказывается, мол, не достоин. Отчего же, спрашивают. Ты и ветеран, и план систематически перевыполняешь, ни одна машина у тебя не сломалась ещё после ремонта. Он им: ремонт ремонтом, а моральный облик мой не соответствует строителю будущего. Взглядов я, мол, не тех. Отсталых. Парторг Витька, Коськин племянник, по-доброму так начинает давить: ничего, товарищ Пятаков, взгляды поправим. Политику разъясним, информацию доведём. Дед: невозможно поправить, друзья-товарищи, они у меня с детства закостенелые. Тут в ячейке злиться начали, им, видать, тоже план спускают. Давай деда совестить, потом пугать. Тот спокойненько так: да вы, говорит, хоть запрос на меня, что ли, сделайте наверх. Вам там всё объяснят, какой из меня кандидат. А не отстанете, я Леониду Ильичу напишу, он вам точно отсоветует меня в партию принимать. Тут они все как вскочат на лапы! Ах так, мол? Священные имена тревожить? Ну что ж, кричат, мы на вас, гражданин Пятаков Алексей Андреевич, и без партийной линии управу найдём! Свободен пока! Проверили в милиции – всё чисто у деда. Рискнули в кагэбэ нажаловаться, ещё бы, какими именами хлещет! Но там, небось, хоть всё и засекречено, однако напряглись и сделали запросик чуть не в приёмную Политбюро. Сигнал ведь без проверки не оставишь. А из приёмной всем по шапке прилетело крепко, и нашим партейцам, и даже контрразведчикам! У тех ведь тоже партячейка имеется. Оказывается, дед с самим Леонидом Ильичом на Малой земле воевал, и было велено от него отстать и не трогать, а для начала извиниться. Уж потом, когда Леонид Ильич в полную силу вошёл, деда и вовсе стали опасаться и глаза закрывали даже, что он с попами дружит…
– Ну хватит, Сергей! – раздражённо перебила его мама Гаврика. – Ты мне ребёнка испортишь!
– Какой же он, Нина, ребёнок? Уже тринадцать лет, поди. И разве правдой испортишь?
– Такой вот ещё ребёнок! И правда правде рознь. Мало ли чего тебе дед Костя рассказал.
– И Косте земля пухом! Налей-ка, Нина, ещё рюмочку. Помянем обоих дедов. Константин Фёдорович хоть и записной был коммунист, а не врал.
Нина налила Серёге ещё. Он снова выпил и занюхал хлебом.
«Как это дед с Леонидом Ильичом на Малой земле воевал? Сражался с ним? – удивлялся Гаврик. – Как Пересвет с Челубеем, что ли? Как же он живой остался?»
– Поешь селёдки хоть, – буркнула Нина, и Серёга придвинул к себе тарелку.
– Гаврюха, помнишь деда Костю? – спросил он, наколов вилкой кусок рыбы.
Гаврик помнил. Коська, как звал его дед, был сухонький и сутулый старичок, вечно ворчал и спорил с дедом, но, несмотря на это, с детства приходился ему лучшим другом. Последнее время оба болели и всё же сходились на завалине то дедовской, то Коськиной избы, продолжали говорить и спорить. Сидели рядом, упирая в землю палки, глядели перед собой, не шевелясь, и обрушивали друг на друга доводы и аргументы, как снаряды, не целясь и не глядя на противника. Доходило до Коськиных криков и ответного тяжёлого молчания. Не так