Банкир. Дик ФрэнсисЧитать онлайн книгу.
сказал он. – Генри говорит, что целиком полагается на ваше решение. Так что пан или пропал – решать вам.
Первый раз появившись на Королевских скачках в Аскоте, человек, в зависимости от его взгляда на мир, испытывает либо восторженное изумление, либо пуританское негодование. Либо душа воспаряет при виде изумрудных травяных дорожек, бесчисленных цветников, ярких платьев, игривых шляп и элегантных мужчин в пристойно-сером, либо возмущается презренным мотовством, легкомыслием и клеймит позором шампанское с земляникой, пока в мире кто-то голодает.
Я, несомненно, принадлежал к жизнелюбам: и по воспитанию, и по наклонностям. Так уж случилось, что Королевские скачки в Аскоте были единственным событием в мире скачек, из которого мои родители неизменно исключали меня. Три из четырех дней праздника детей на Королевскую трибуну не допускали, а мать в данном случае интересовали не столько ставки, сколько возможность повращаться в обществе. Школа, твердо повторяла она каждый год, должна быть на первом месте; правда, в другие дни эта строгость как-то забывалась. Так что я испытывал ощущение двойного праздника, проходя через ворота в воскрешенном отцовском наряде и прокладывая путь через возбужденную толчею к указанной верхней закрытой трибуне.
– Добро пожаловать на представление! – бодро сказал Гордон, вручая мне бокал с пузырящимся напитком, а Джудит в желтом шелке, мурлыкая от удовольствия, воскликнула:
– Ну, разве не здорово?
– Изумительно.
Я и вправду так думал. Загоревший и поздоровевший Гордон представил меня хозяину ложи:
– Дисдэйл, это Тим Эктрин. Он работает в банке. Тим – Дисдэйл Смит.
Мы обменялись рукопожатием. Рука Дисдэйла была пухлая и горячая, как и его тело и лицо.
– Рад познакомиться, – сказал он. – Вам уже нашли? Отлично. Знакомы с моей женой? Беттина, солнышко, поздоровайся с Тимом.
Он положил руку на талию девушки более чем вдвое моложе его самого. На девушке было обтягивающее белое в черный горошек платье, низко вырезанное на груди и спине. Еще была широкая черная шляпа, прекрасная кожа и нежная, отработанная улыбка.
– Привет, Тим, – сказала она. – Я так рада, что вы пришли!
Ее голос, по-моему, походил на все остальное: эффектный, хорошо поставленный, неестественно мелодичный и все-таки еле заметно отдающий сточной канавой.
Сама ложа была приблизительно пять на три ярда, большую часть ее занимал обеденный стол на двенадцать персон. Одну стену целиком заменяло окно с видом на зеленый скаковой круг; за стеклянной дверью начинались ступени, ведущие вниз на обзорный балкон. Стены ложи были по-домашнему обиты бледно-голубой рединой; пушистый голубой ковер, розовые цветы и картины создавали атмосферу роскоши, на что ушло гораздо меньше средств, чем могло показаться. В ложах, в которые я по пути заглядывал, стены большей частью были покрашены строителями в универсальный маргариновый колер, и я мимоходом прикинул, у кого из них такой хороший вкус – у Дисдэйла или у Беттины.
Генри