Созерцательная фантастика. Роман Павлович ИскаевЧитать онлайн книгу.
земли практически нет, только отдельные острова, остальное – вода; северное состоит в основном из трёх больших материков сложного рельефа. Присутствуют большие горные цепи, вероятно, образованы относительно недавно, во время сильных тектонических подвижек. Есть несколько глубоких ущелий. Координаты снимает Глазастик.
Судя по характеру и типу суши, раньше бо́льшая её часть находилась под водой. Глазастик сообщает, что на планете в свободном виде есть и солёная и пресная вода. Пресной значительно меньше…
Я продолжал говорить, по мере необходимости уточняя свои наблюдения показаниями локаторов. Орбита корабля, согласно заданной программе, постепенно снижалась, приближаясь к верхним слоям атмосферы. С каждым новым витком мы приближались к поверхности планеты.
– …в экваториальной области бо́льшую часть суши занимают пустыни. Отрицательных температур не отмечено по всей планете. В районе полюсов температура комфортная для биологической жизни. Скорее всего, эффект от наличия тепличных газов.
– Тринадцатый, общую разведку закончил. Снижаюсь к поверхности на высоту пятнадцать. Беру курс к северному полушарию. Возможны атмосферные помехи, не теряйте.
– Принято. Удачной разведки!
– Спасибо, – кратко ответил я и отправил координаты дальнейшего маршрута. Глазастик уже составил подробную карту поверхности с привязкой к координатным точкам.
Подо мной проносились леса, реки, озёра, холмы, сбоку тянулась гигантская горная цепь. Отдельные её вершины были действительно высокими, гораздо выше любых гор на моей планете, хотя она относилась к тому же типу. Ещё раз я подумал о том, что, должно быть, в недавнем прошлом здесь происходили чудовищные тектонические сдвиги, раз плиты так вздыбились. Что было тому причиной, пока стоило только догадываться.
Усталость отступила в сторону, я невольно залюбовался. В космосе, когда вокруг простираются парсеки пустоты, иногда теряется связь с пространством и перестаёшь понимать, насколько самые большие построенные нами корабли незаметны на общем фоне. Да и в целом осознать это трудно: тяжело сравнивать видимую глазу вещь с чем-то, не имеющем другого описания, как «бесконечная пустота».
Тут же, где восходящее солнце едва показалось из-за гор, когда тени их чёрной дланью протянулись по земле, не зная конца и края, а мой разведчик казался подгоняемой ветром пылинкой – чувствовалась величественная монументальность природы, способная творить столь великие полотна.
Кажется, именно в таких местах, свободных от пустозвонных речей карьеристов всех мастей, лилейного словоблудия ростовщиков, банкиров, пафоса закостеневшей науки, порожнего дребезжания телевизионных шоу, можно было прикоснуться к природе, признать себя её частью, а не укротителем. Здесь я склонял перед ней голову, когда дома даже мысли такие считались неприличным анахронизмом, ведь там уже никто не сомневался в том, что мы покорили её, приручили, как зверька.
Уверенность сродни самой большой глупости.
Несмотря