Беседы о литературе: Восток. Георгий ЧистяковЧитать онлайн книгу.
и об усопшей барыне забудут. Христианство вторгается в жизнь и оказывается не просто исповеданием, религией, а чем-то жизненным и живым. И это никому не нужно. В пьесе показано, что сегодняшнему человеку удобна религия, но не нужно чуда, не нужно реального Божьего вмешательства в жизнь. Оно только всё портит, оно только всех ставит в неловкое положение.
При том что две эти пьесы, «Сестра Беатриса» и «Чудо святого Антония», написаны в очень разных тонах, их объединяет одна тема: человеку нужна не религия. Человеку нужна живая связь с Богом: не система взглядов, не какая-то идеология, а личная связь с Христом и Его святыми; только эта личная связь, которая на самом деле не подчинена никаким законам и правилам, потому что Бог действует не по правилам, а в силу Своего всемогущества. И мы, люди, не можем приказать Ему делать одно и не делать другого. Человечество хотело бы, чтобы Бог действовал по его правилам, потому что так будет проще жить. А Бог выводит нас в многообразие мира, в котором человеку надо не диктовать правила, а прислушиваться к тому, что происходит вокруг. Только тот, кто прислушивается, только тот, кто вникает в суть бытия, пытаясь его объяснить, обретает верную дорогу в жизни. Вот еще одна из тем, постоянных для Мориса Метерлинка.
Меня смутили Ваши слова в прошлой передаче[3] о том, что одиночество продиктовано какими-то своими правилами игры. Мне кажется, что единственные правила игры – это заповеди Божии[4].
По-моему, об этом мы только и говорим, что задача наша заключается не в том, чтобы устанавливать те или иные правила игры, а жить, чувствуя Бога в этом мире, чувствуя присутствие Христово среди нас и отвечая своим «Я» на те призывы, которые к нам обращает Христос. Дело заключается именно в том, чтобы наши отношения с Богом стали живыми, стали реальными, перестали быть теми или иными правилами, потеряли бы характер той или иной установки, сделались абсолютно естественными и живыми.
У меня детский вопрос. Вот я смотрю на фотографии моих родителей, бабушек и дедушек, вспоминаю их. А кто же будет вспоминать прабабушек-прадедушек? От них никаких фотографий не осталось.
Вы знаете, конечно, действительно очень больно, что мы с вами плохо знаем о тех, кто жили прежде. И, кстати говоря, в одной из своих пьес, в «Обручении», Морис Метерлинк ставит и этот вопрос тоже. У нас были и прадедушки и прабабушки, и у них, у наших прабабушек, были, в свою очередь, тоже прадедушки и прабабушки. И очень важно, чтобы о них тоже помнили мы, хотя бы помня о наших бабушках и дедушках, которые их держали в своей памяти, которые молились о них. Иногда все-таки остаются хотя бы имена наших далеких предков. Духовная связь с ними, без сомнения, может быть восстановлена через связь с теми старшими, которая у нас всё же есть. Но терять связь со старшими нельзя ни в коем случае. Это очень страшно, потому что, потеряв связь с нашими бабушками и дедушками, с нашими усопшими, мы на самом деле теряем самих себя, мы перестаем быть людьми. И связь
В беседе, посвященной творчеству Рильке, 10 июня 1998 г.
Здесь и далее курсивом выделены вопросы радиослушателей; большинство вопросов приводится в сокращении.