Каждый День Как Пятница 13-е. Виктория ВитаЧитать онлайн книгу.
разговаривать сама с собой, вышла из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь. Евгения, как подкошенная, рухнула в стоявшее в углу комнаты огромное кресло и, буквально утонув в нем, сложив руки на животе и вытянув ноги, задумалась. Долго сохранять хорошую мину при складывающихся обстоятельствах она не сможет. Если Максим действительно завтра скажет, чтобы Дашка выехала из этого дома, тогда можно будет жить у нее. Конечно, там не царские хоромы, но квартира двухкомнатная, и пусть комнатки маленькие, но отдельные, и «удобства» все-таки не «на улице», да и горячая вода есть, хотя и не всегда. А вот вопрос финансов вызывал не просто тревогу, а настоящую панику. В голове, будто в улье, монотонно и нудно гудел извечный русский вопрос: «Что делать?» Почти год Евгения вынашивала мысль о том, что она уйдет из клиники. Она эту мечту холила и лелеяла, как нежный цветок, случайно родившийся среди ледников Арктики, и это придавало ей силы дотянуть до отпуска. Именно после отпуска планировалось подать заявление об увольнении. Она и с моря вернулась раньше, чтобы в тишине домашних стен еще раз все осмыслить и в полной мере взвесить все за и против, хотя заранее знала, что «против» будет значительно больше, и здравый смысл настоятельно рекомендовал оставить эту дикую затею, а сердце рвалось на части и орало «дурным» голосом: «Уходи!!! Лучше в подъезде полы мыть, чем оставаться здесь!!!» Пожалуй, если в течение двух-трех месяцев, на которые отложены деньги, она не найдет работу по специальности, надо будет расширить зону поисков вне медицины, и вполне возможно, действительно придется мыть лестницы. Хотя, что в этом страшного – физические нагрузки хороши для телесного здоровья, а сведение до минимума общения с социумом укрепит нервную систему.
У меня эмоциональное выгорание – этот диагноз Евгения поставила себе еще до отпуска, что значительно хуже синдрома хронической усталости.
Сделав массаж головы в надежде привести мысли в порядок, она добилась только того, что безбожно растрепала волосы, до этого момента (по ее мнению) уложенные в нехитрую прическу. Решив, что все придет само собой, и понадеявшись на вдохновение, она решительным рывком извлекла свое тело из кресла и, скинув старые кроссовки, засунула уставшие ноги в «дежурные» тапочки, аккуратно поставленные Степой возле кровати. Кровать была размером по Козьме Пруткову – «необъять необъятное», то есть, в переводе на современный язык, чуть меньше хоккейного поля. Когда в свое время она поинтересовалась у Максима, а зачем, собственно, ей одной такое огромное ложе, он туманно ответил, что всякое может случиться в жизни. Но не случилось ни «всякого», ни «невсякого».
Дашка, скучая в одиночестве за столом, рисовала на запотевшем глиняном кувшине сердце, пронзенное стрелой Амура и истекающее кровавыми слезами.
– Ты сейчас похожа на скисшее молоко, – сообщила ей Женька и, взяв кусок хлеба, стала послойно укладывать на него сыр, колбасу, кружок помидора и, увенчав этот кулинарный шедевр веточкой петрушки, продолжила: – Так все-таки чего грустим? И что там у нас