Екатерина Чубарова. Татьяна Алексеевна КоршуноваЧитать онлайн книгу.
сердитесь на меня, сеньор Раффаеле? Поверьте: не будь я в ответе за Лизу, Ненилу и невинного младенца, я спала бы в карете или отыскала бы заброшенный амбар!
Он молчал. Ненила вышла из сарая:
– Барышня, не принести ли нам одеяла из кареты? Так всё же лушше спать, а не то вся сряда37 завтра в сене будет.
– Принеси, Ненила. И я с тобой пойду. И Елизавете Андреевне скажи, пусть за одеялами сходит. За один раз всё принесём и уложим, чтобы не попадаться на глаза хозяевам, пока нас не выгнали.
Они притащили из кареты дорожный ящик, сложили на него тёплые одежды и шляпы, три шерстяных одеяла разостлали в разных углах сарая. Ненила ушла в дальний закуток и отгородилась сенным валом, чтобы не тревожить сон господ, если Алёнка заплачет. Раффаеле сел за ящиком, прислонясь спиной к печной кладке. Рядом с постелью поставил клетку с голубем и положил саблю.
Вернулась хозяйка и оставила на полу большую чашу с пирогами, яблоками, кусками хлеба и завёрнутыми в салфетку холодными куриными ножками.
– Ненила, Леонтий, подите сюда! – позвала Екатерина.
– Вы кушайте сами сперва, а нам уж чё перепадёт, – Леонтий улёгся на сено перед дверью, как сторожевой пёс.
– Вот ещё, выдумали! В беду мы все одинаково попали! Берите – вот ваша доля!
Ненила перестала стесняться – села рядом с барышнями выбирать куски. И натёртая кучерская ладонь протянулась за ломтем хлеба.
– Идите ужинать, сеньор Раффаеле! – Екатерина с аппетитом уплетала пирог с рыбой и пересчитывала куриные ножки, чтобы никого не обделить.
Герцог сидел в углу у стены, обнимая колени.
– Я не могу принять подаяние, полученное из вашего унижения.
– Полно вам, сеньор Раффаеле.
Он молчал.
– Нашли время упрямиться!..
Ненила посмеивалась: живот при барышнях урчал – аж неловко. Обглоданные косточки так и падали на салфетку. Пироги будто улетали.
Опять пришла хозяйка. Принесла большой глиняный кувшин молока. Дождалась, когда девицы напьются – и забрала вместе с пустой чашей.
За плотно закрытой дверью среди ночной тишины раздался звон разбивающейся посуды. Раффаеле переглянулся с Екатериной. И замер с поднятыми бровями.
Он отказался и от молока.
Никто не хотел думать о завтрашнем дне. Никто ни о чём друг друга не спрашивал. Барышни легли рядом, прижались друг к дружке, чтобы не зябнуть. За сенным валом сопела Алёнка и похныкивала – просила материнскую грудь. В темноте маленькие глазки Лизы возбуждённо блестели.
– Катя, что будет завтра?
– Придумаем.
– Я должна помолиться за упокой души Михаила Евстафьича, всенепременно.
– Пойдём завтра с утра к обедне. Закажем панихиду по Михаилу Евстафьевичу, как ты хочешь. А потом поищем, где купить траурное платье для тебя.
– А что будет со мною потом?
– Я подумаю, Лиза. Не бойся, я не оставлю тебя.
Раффаеле тоже не мог уснуть. Сухие стебли то тут, то там проступали сквозь одеяло, кололи лицо; и удушливый запах русской травы – любимый запах русских
Сряда – одежда (бежецкий диалект)