Фотография на память. Андрей КокоулинЧитать онлайн книгу.
на сколько ест человек, за которого он платит. Просто смотрел, влюбляясь.
И влюбился…
Вадим мотнул головой – хватит уже, хватит, надо бы встать. Он тяжело поднялся, одна из фотографий прилипла к плечу – ничего особенного, весенняя лужица с тоскливо приткнувшимся к берегу бумажным корабликом.
Куда сойти с него?
Берега Стикса… Пустынные берега, мертвые тропы, высохшие тени…
Он потер лицо. Недельная щетина уколола кожу. Побриться? Странная мысль. А зачем? Для кого? Смысл жизни – в чем?
Вопрос вогнал его в ступор.
Я ведь жил, подумалось ему. Жизнь – это же протяженность во времени. А если завис в безвременье? Если смысл, он в человеке, другом человеке был? Как тогда? Что тогда? А вы – бриться…
Он смотрел на фотографии, на застывший, пойманный в рамки взгляд Альки, на улицы, вещи, людей, небо, ограниченных мгновением, и думал: все это еще есть, стоит, ходит, светит, носится, а Алька…
Я виноват, Алька! – крикнул он молча. Я – виноват!
Несколько секунд казалось, будто пустая комната звенит от этого крика. Дергалось горло. Боль покусывала сердце. И ничего.
Ладно.
Вадим сходил в туалет, потом на кухню, вынул из пакета тушенку и поставил в холодильник. На полку с йогуртом. Если подумать, он – это консервы, а Алька – йогурт.
Он сполоснул чашку из-под чая, долго тер губкой ложку, пена плюхалась в раковину белыми хлопьями с запахом лимона. Так, с губкой в руке, молния и поразила его прямо в мозг. Фотографии! За двадцать пятое!
Это же чудо! – подумалось ему на бегу в комнату. Настоящее чудо. А там, где одно чудо, может же быть и второе…
Только какое, нельзя говорить.
Он не сразу нашел снимки. Ни на кровати, ни на столике их не было. Заметавшись, испугался так, что прихваченная губка, безотчетно сжимаемая, вся изошла пеной. Где же, где? Были в руке. Он точно помнил. Значит, выпали, когда уснул. Или он бредит и их не было никогда?
Но магазин, почтовый ящик… Конверт!
Пол, подоконник, чертова губка, да отцепись уже! Полки… Да нет, какие полки! Не вставал он к полкам! А куда вставал?
Алька, помоги, а?
Он сел на кровать, чувствуя, как в горькой усмешке ползут губы. Как там фамилия была у пожилого? Слонимский? Сибурский?
Рука еще пахла ароматизатором, он опустил ее, потер о матрас и обмер. Пальцы наткнулись на острый уголок.
Идиот! Придурок!
Он едва не захохотал в голос, вытягивая снимки на свет. Убрал! Спрятал! Так, чтобы никто не догадался! Сам втиснул фотографии между матрасом и деревянной боковиной, сам же и забыл.
Первая, вторая, третья…
Двадцать пятое число, вот оно, родное, куда ему деться?
Скобарский (Скобарский!) смотрел, казалось, с неким укором. Что ж вы, молодой человек, совсем?
Так… Вадим подхватил телефон с тумбочки, торопливыми пальцами заправил в него батарею, защелкнул крышку. Ну же!
Несколько томительных секунд он держал кнопку включения. Телефон, помедлив, вздрогнул в руке, осветился и спросил пин-код.