HOMO CARCERE. Человек в тюрьме. Виталий Валентинович ПатлисЧитать онлайн книгу.
по 159-й экономической статье садят 280 тысяч человек, в 2020–330 тысяч, 2021–380 тысяч.
И все делают какой-то вид, что всё в порядке. Держат холёную мину на лице и продолжают рапортовать об успехах. Они, безусловно, есть. С таким-то КПД правоохранительной системы – 99,7% осуждённых. И мышь не проскочит. Театр абсурда. Театр теней.
Добавляет кошмара осознание того, что 159-я и 228-я – статьи «народные». За экономическое преступление (как и за всё, связанное с наркотиками) за решётку может отправиться абсолютно любой человек. Это не художественное преувеличение. Механизм отлажен и смазан. Никаких осечек. Перешёл кому-то дорогу – будь добр отправиться на нары. Что-что? Справедливое правосудие? Не смешите. Если ты поставил подпись под каким-то экономическим документом – ты уже потенциальный кандидат на «в особо крупном размере». А если у тебя завелись друзья предприниматели, то и «по предварительному сговору». Работает всегда и всюду на территории Российской Федерации. Без исключения.
Как пел Высоцкий:
«… Никто поделать ничего не смог.
Нет, смог один – который не стрелял!».
Если только так.
Но и этим не закачивается фантасмагория.
Я повидал за время заключения самых разных людей. Убийц, насильников, налётчиков. Так вот, многие из них – осуждены на пять, шесть, семь лет. Люди же, порой криво сопоставившие дебет с кредитом, отправляются за решётку и на восемь, и на девять, и на десять лет. Что это? Как такое возможно объяснить?
Монстры, определённо опаснейшие для нормального общества, отбирают человеческие жизни, калечат судьбы, и отбывают себе свою «пятёрку» на казённых харчах. А фигуранты многочисленных дел, обворовавшие государство на пару миллионов рублей, получают «десятерик»! Вместо того, чтобы быть наказанными рублём, как во всех цивилизованных странах. Ну какая польза от интеллигента, шьющего шапочки в колонии? Пусть отдаст сворованное в двойном размере и получает «условку». Чем не наказание (такое уж точно не забудешь) и для государства перекрывающая компенсация ущерба. Что мешает законодателям принять такие меры? Генетическая память? Страх? Инерция? Кому тогда нужны такие законотворцы? Риторический вопрос.
Первые двое суток я веду себя в камере, как зомби. Хотя это внешнее впечатление, внутренне я, как мне кажется, коммуницирую, говорю слова, совершаю определённые физические движения. Но всё – самообман. Я зомби. Единственное осознанное действие – периодическое закидывание в рот таблеток. Ребята потом не преминут пошутить на эту тему – мол, очередной «нарик» под веществами. Они же мне потом и скажут про «зомби». Но пока сокамерники особо меня не трогают. Понимают, не впервой, сами проходили.
Внутренне осознать несвободу крайне тяжко. Этому противится мозг, как чему-то неестественному, невозможному. Сознание отторгает случившуюся ситуацию, как злокачественное новообразование. Но ничего