Солдат великой войны. Марк ХелпринЧитать онлайн книгу.
в силе. Тогда и тревожиться будет не о чем, и мы не прольем кровь и не потратим деньги на войну.
– Маневренность, – указал капитан, – гораздо важнее массы и баланса. Вы пренебрегли маневренностью ради уравнения. На войне и в конкуренции между государствами позиция – это все.
– Да, конечно, – вмешался какой-то англичанин на безупречном немецком. – Дайте мне точку опоры, и я переверну мир!
Поскольку никто не мог точно сказать, почему англичанин выбрал именно этот момент, чтобы съязвить, те, кто поддерживал Алессандро, решили, что англичанин насмехается над братом Лиа, а сторонники капитана не сомневались, что этот аргумент в его пользу.
Баронесса воспользовалась паузой и инициировала полдесятка разговоров на разные темы. Оставив в покое Средиземное море, послы заговорили о России.
Алессандро откинулся на спинку стула, и его лицо налилось кровью, приобретя цвет сливы. Сокрушенный гордостью и смущением, по молодости он еще не понимал, что вопрос так и остался открытым: он-то думал, что решил его раз и навсегда.
Потом он обнаружил, что на дипломатических обедах подают много блюд, и пожалел о том, что не последовал примеру Лиа и послов, которые только притрагивались к еде, положенной на тарелку. Он же, в восторге от собственного триумфа, съедал практически все, и после четырнадцати блюд и трех десертов ощутил себя настолько отяжелевшим, что засомневался, выдержит ли Энрико его вес.
Еда и шампанское вынудили его сидеть на стуле в компании стариков и наблюдать, как Лиа кружится в вальсе, который, казалось, длился целую вечность. Он уже понял, что есть надо ровно столько, чтобы не потерять способность подняться после обеда и пригласить даму на танец. Лиа вальсировала с военным. Алессандро решил, что потанцует с ней позже. Теперь же он любовался ею со стороны и чувствовал, хотя точно знать не мог, не имея достаточно опыта, что оно и к лучшему. Лия танцевала божественно, и он мог не составить ей достойную пару.
Лиа с братом покинули дворец Венеция в половине двенадцатого. Стоя на брусчатке двора и наблюдая, как они садятся в карету, Алессандро задавался вопросом, не жениться ли ему на ней. Он боялся, что видит в Лиа только утонченную изысканность и слеп ко всему остальному, его тянет к ней слабость, так что страсть, которую он испытывает, с изъяном. Слишком хорошо зная, какую глубокую благоговейную любовь способны испытывать итальянские поэты к женщинам, которых они мельком видели на улице, он опасался, что его влюбленность в Лиа – недостаточная основа для союза, который заключают мужчины и женщины перед Богом.
Он очень хорошо знал, что любовь сродни самому прекрасному пению, она может заставить забыть про смерть, может быть такой сильной и чистой, чтобы преобразить вселенную. Он это знал и стремился к такой любви, а сам стоял во дворе дворца Венеция, наблюдая за разъездом дипломатов, всем довольный, ибо подозревал, что, поддавшись самой сильной любви, в итоге можно навлечь на себя даже больше страданий, чем от ее отсутствия.
Однажды