Музыка пчел. Эйлин ГарвинЧитать онлайн книгу.
Инстаграме, его друзья живут своей жизнью. В почтовом ящике лежали электронные письма, которые ему не хватало смелости открыть. Джейк спал как можно дольше, чтобы убить время. Ему восемнадцать, и он убивает время. Отпущенный срок жизни превратился в тюремный срок. Он бы заплакал, но он уже этим занимался месяцами напролет, и это не помогло.
Какой-то недолгий миг он подумывал о самоубийстве. Однажды днем сидел перед винтовкой Эда, думал, как это можно провернуть. Его остановила только мысль о его матери и что с ней случится, если его затея с треском провалится, и он останется еще большим инвалидом, чем был. Ведь все равно, что бы ни случилось, он оставался самим собой, верно?
Он слушал музыку – Clash, Ramones, Dead Kennedys и все американские ска-группы – чем громче, тем лучше. Но к трубе он не мог прикоснутся. Та музыка была слишком дорога его сердцу. Только мысль о том, чтобы взять трубу, раздирала его на лохмотья. Футляр стоял в углу в его чересчур чистой комнате, пока однажды он больше не смог терпеть и запихнул его подальше в кладовку.
После этого он посмотрел в лицо своим ограниченным физическим возможностям. Да, он был бесконечно благодарен, что мог самостоятельно принимать душ и ванну, самостоятельно садиться и выбираться из коляски. Научился пользоваться катетером, чтобы опорожняться несколько раз в день. Следил за поведением своего желудка, чтобы избежать таких ситуаций, которые раскрыли бы слово «говнобурление» с новой стороны. Научиться пришлось многому и быстро, но, слава богу, он со всем справился. Воспоминания об унижении помогающих ему медсестер и его матери еще не изгладились из памяти.
Тем не менее список вещей, которые он больше не мог делать, был подавляющий. Джейк не мог водить машину – разве что какую-нибудь модифицированную, что само по себе уже недостижимая мечта – и даже запрыгнуть в пикап миссис Кац, не задумываясь о том, как это сделать. Никакого скейтбординга, а, значит, и в скейт-парк можно не заходить. Что ему делать – просить маму подвезти до хафпайпа? Простое передвижение по городу осталось в прошлом. Типа, как когда он пошел с мамой в аптеку после приема у врача. Одна мысль об этом вызывала у него тошноту. Яркие лампочки над головой светили в глаза, бестолковые стенды с всякой всячиной для Хэллоуина закрывали проезд между рядами. Он просто хотел купить себе завтрак, а колесо зацепилось за картонную тыкву с ухмылочкой, которая заслоняла проход. Какая-то старушка попыталась ему помочь, но сделала только хуже. Сказать, что это было унизительно – ничего не сказать. Он не знал, что сказать. Ему было всего восемнадцать, и у него не должны были быть наготове слова для такой ситуации.
После этого он не выходил из дома. Играл, игнорировал электронную почту и сообщения на телефоне. К тому моменту они приходили только от Ноя. Кац все еще писал пару раз в неделю, иногда даже позванивал, оставляя забавные сообщения на автоответчике, притворяясь кем-то другим. В последний раз это был продавец шотландского виски по имени Головняк Будунчиков. Они не говорили лицом к лицу с Сочельника. Ной заехал в гости