Перстень Калиостро. Наталья АлександроваЧитать онлайн книгу.
называть гротесками. Среди этих гротесков многие были дивно изукрашены разного вида чудовищами, очень потешными и удивительного вида: то лев с ослиною головой, то орел со львиною мордой и много еще других. Этими гротесками изукрашены были золотые запястья, и красивейшие аграфы для скалывания одежд, и некоторые другие предивные украшения. Мессер Джироламо показывал мне все эти вещицы и спрашивал, улыбаясь, в силах ли я повторить какие-либо из оных. На что я, в полном уважении к мессеру Джироламо, улыбаясь же, отвечал, что повторить таковые вещицы для меня не затруднительно, но большого нет в том интереса, а что интереснее сделать новые и замечательные вещи, изукрашенные подобными гротесками, но только еще точнее и искуснее. И при том случилась упомянутая дочка того мессера Джироламо, и она весьма кокетливо строила мне глазки и недоверчиво говорила, что невозможно мне сделать сказанное. Тогда я весьма учтиво с ней поговорил и обещал сделать для нее какую-нибудь вещицу редкостной тонкости и изящества, изукрасив ее такими же гротесками, и сделать эту вещицу ей в подарок, ничего не взяв за работу, поскольку и отец ее, мессер Джироламо, премного для меня сделал доброго, и сама она своей красотой очень была для меня приятна.
Тогда, взяв один золотой дукат, я приступил к задуманной работе. Столь мало золота взял я, поскольку хотел сделать для той прекрасной Франчески маленький перстень, достойный ее изящества и красоты. Однако, приступив к своей работе, я не знал, какой камень мне вставить в тот перстень. Как ни думал я, все камни казались негодными. И вот однажды прохожу я мимо Барджелло и лицезрею такую прежалостную картину: трое дюжих молодцов обступили одного мессера, судя по платью – иностранца, и теснят его, нанося удар за ударом своими шпагами. Мессер же иностранец отбивается от их шпаг с большой отвагой, но, будучи один против троих, начинает уставать и не имеет надежд на спасение. Тогда я, вытаскивая свою шпажонку, без которой и шагу не мог ступить, восклицаю: „Берегитесь, трусы! Втроем ли на одного прилично нападать истинным флорентийцам? Так получите же!“
И с этими словами начинаю жарко раздавать им свои удары. Трусы эти, видя, что дело их не выгорело, развернулись и позорно бежали, оставив нас с мессером-иностранцем двоих на поле боя. Тогда помянутый иностранец, вежливо кланяясь, благодарит меня сердечно за помощь и ловкость моей шпаги. И представляется мне иностранным графом де Сен-Жермен. На что я также называю ему свое имя, и видно, что имя мое ему очень известно. „Мессер Бенвенуто, – говорит мне помянутый граф, – позвольте мне подарить вам один только камень. Ибо мастеру, каков вы есть, невозможно подарить перстень или запястье, или любое другое изделие чужого мастерства, ибо ваше мастерство выше любых похвал; но этот камень вы обрамите в золото и сделаете из него перстень необычайной красоты, и тогда это будет замечательно и искусно. И только запомните, мессер Бенвенуто, что названный перстень будет не прост. Он дарить будет счастье всякому своему владельцу, кто в дар его получит; но ни продать, ни потерять,