Тверские перекрёстки. Выпуск 3. Виктор Алексеевич СеровЧитать онлайн книгу.
много дано, с того много и спросится,
За падение вниз и стремление вверх.
Исполняя падением чьё-то пророчество,
Я пикировал вниз, словно раненый стерх.
Наказание редко бывает наградою,
После тоже приходится верить и жить.
Эй, смотрите я падаю, падаю, падаю.
Может даже за это и стоит простить…
Февраль
А февраль, провожая зиму,
Разрыдался, как истеричка.
Крыши зданий, как строчки стынут,
Их сосульки берут в кавычки.
Лёд и брызги дорожной каши
Разлетаются до обочин.
Вечер тёмным мазком гуаши,
Только стали короче ночи.
Торопливо крыла раскинув,
Тоже чем-то сродни искусству,
Недопадавшую рябину
Снегири подбирают шустро.
Последний снегопад
Как финальный аккорд затянувшейся зимней погоды,
Зарядил снегопад, да во всей своей дикой красе.
Знать решила зима, что подходит минута для коды,
И пора попрощаться, но так, чтоб запомнили все.
Нерешительный дворник глядит на лопату с тоскою,
И гадает бедняга: «Уже убирать или нет?»
А мальчишка на лавке снежки собирает рукою,
Чтоб потом от души запустить их опять в белый свет.
И в лицо, и в ладонь попадают мне метко снежинки,
И под ноги летят, и прицельно, и так… наугад.
Три серьёзных кота пробежали куда-то тропинкой.
Снегопад – снегопадом, а всё-таки, граждане, март…
Всадник
Всадник на камне давно уж не верит в судьбу.
Множество лет не сходить с постамента – мучение.
Он оправдал свое вечное предназначенье —
Город хранить, отгоняя ладонью беду…
Всадник на камне устал. Устаёт и металл.
Что говорить? Даже люди теперь не из стали.
Все мы устали, давно и смертельно устали
В скачке, где век, словно дикий табун проскакал.
Всадник на камне прочувствовал времени суть,
Годы и воды, ветра и войны барабаны.
Все перенёс, продолжая для нас постоянно
Взглядом и волей державной показывать путь.
Всадник на камне сурово глядит с высоты.
Толпы у ног – кто-то зван, кто-то вовсе непрошен.
Кто за него теперь сможет принять эту ношу?
Может быть, я? Может он или, может быть, ты?
Журавли
Поредел батальон после первой воздушной «прополки»,
Много выбил налет, да и так невеликая рать.
И стучались в висок, как по брустверу мысли-осколки,
Пригибая нас вниз: «Убивать, убивать, убивать…»
Над изрытыми взрывами в черных провалах полями
То остатки тумана, то дымной завесы клубы.
Смерть косою привычно устало махала над нами
И взлетала земля на дыбы, на дыбы, на дыбы…
Отгремел артобстрел. Появились незваные гости.
Все крадучись идут,