Золотой век советской эстетики. Игорь МалышевЧитать онлайн книгу.
и творчестве определенного типа форм (23; 22; 32; 53). Ю. Борев, А. Еремеев, Л. Столович, Л. Сысоева и ряд других авторов трактовали эстетическую потребность как обобщенную объективную потребность общественного прогресса в явлениях действительности в целом – в единстве их содержания и формы (7; 18; 60; 62). Ряд авторов (Е. Акопджанян, И. Джидарьян, А. Зись, О. Органова), также считая, что предметом эстетической потребности выступает явление в целом, утверждало синтетически духовный характер этой потребности. В чем сказывалось явное отождествление эстетической потребности с потребностью в искусстве (1; 15; 21; 50). Наконец, А. Мардер высказал релятивистскую точку зрения, согласно которой эстетическая потребность имеет характер материальной или духовной потребности в зависимости от ее объекта (42). Синтезируя эти позиции, мы предложили концепцию эстетической потребности как диалектически противоречивого единства потребности в благе и красоте, образующего единую потребность в прекрасном. Потребность в благе – это комплексная иерархизированная система потребностей личности, направленных на определенный род явлений; потребность в красоте – духовная потребность в восприятии определенного типа форм. Единство этих структурных граней эстетической потребности обусловлено тем, что потребность в красоте формы и по своему содержанию, и генетически теснейшим образом связана с потребностью в благе. Она есть потребность в восприятии такого типа форм, который складывается в результате обобщения форм явлений, своим содержанием соответствующих системе потребностей личности. Такая структура эстетической потребности проявляется в строении эстетического идеала как единства синтетического мотива блага и эстетического эталона формы. Эстетический идеал является выражением потребности в прекрасном и отражением ее предмета. Поэтому явление, соответствующее идеалу, оценивается как прекрасное (39,100–115).
Данная концепция преодолевает односторонность вышеизложенных представлений о характере эстетической потребности, но, как сейчас становится ясно, оставляет нерешенным ряд вопросов. Дело в том, что в комплекс ожиданий блага от сложных объектов могут входить и материальные, и духовные потребности. По отношению к первым ценность этих объектов объективна, независима от сознания, по отношению ко вторым – объективно-субъективна. Каков же характер ценности блага в таком случае? Это во-первых. Во-вторых, поскольку духовные потребности личности обладают относительной независимостью от ее же материальных и могут входить с ними в противоречие, то как в таких случаях определить ценность явления? Положительна она или отрицательна, если явление соответствует материальным, но не соответствует духовным потребностям, входящим в потребность в благе? На эти вопросы еще предстоит ответить.
Кроме проблемы сущности эстетического отношения человека к действительности и тесно связанной с ней проблемы прекрасного, советская эстетика уделяла внимание и другим модификациям эстетического.