Подарок судьбы. Николай ОльковЧитать онлайн книгу.

      Ты открыл глаза и удивился: Филя стоит в той же куфайке и в тех же пимах, в чём в милиции лежал.

      – Тяжело со скотом возиться? Пристаёшь?

      Ты встал, поклонился:

      – Здравствуй, брат Филипп. Прощения прошу у тебя, что невольно навёл легионеров. Простишь ты меня?

      Филя засмеялся, потрепал по шее стоявшую рядом жеребушку:

      – В чем твоя вина? В том, что родился другим человеком, чем мы, грешные, что соврать не умел, да и теперь, поди, не научился? Вот так и вышло. Я ведь, Лаврик, знал, что после тебя придут ребята, знал, но убить тебя не мог. Хотел, только Господь руку отвел, так ножик в матрас и воткнулся.

      Ты съёжился, не видел и не слышал, что той ночью Филя к тебе с ножом подступался.

      – Как тебе там живется, Филя, шибко обижают тебя за грехи твои?

      Филя опять улыбнулся:

      – Кому обижать-то? Чертей там нет, зря говорят, там какие-то невидимые силы всем распоряжаются. Нас собрали таких, как я, преступников, дают читать книги и учить молитвы.

      – А потом что?

      Филя пожал плечами:

      – Говорят, переведут в другие места. Плохо, Лаврик, что работы не дают, а без дела всякие думы в голову лезут. Я за это время все свои убийства вспомнил, аж самому страшно стало, каким зверем был. Кассиршу одну просто за горло взял и приподнял, позвонок так и хрустнул. И кассиршу эту видел, и всех других убитых, но не близко, а как за стеклом. Политрук тот подходил, которого в воронке застрелил. Он молоденький, совсем парнишка. Все молчат, даже укора в глазах нет. Сроду не ведал, что совестно может быть, а вот видишь, стыжусь, прячусь. Но это ещё не всё. Потом нас сводить будут, как в НКВД, на очные ставки. Вот как это вынести?

      Ты сильно удивился Филиным переменам:

      – Я тебе ещё тогда советовал думать, через душу пропускать помыслы. Думать, Филя, самое трудное дело, я теперь это по себе знаю. А к покаянью готовься, праведники будут смотреть, есть ли в тебе раскаянье, тогда пустят на суд к Господу.

      Филя горько усмехнулся:

      – Знал я, Лаврик, что суда не избежать, только не думал, что так высоко потянут меня за дела мои. Ладно, управляйся. Я бы пособил, да отпустили на минутку, а ведь со скотиной мне шибко глянулось возиться. Да, а мать-то простила тебя?

      Ты вздохнул:

      – Да нет, поди, и не простит.

      Филя кивнул:

      – Я скажу ей, чтобы простила. С материнским проклятьем тяжко жить. Ладно, прощай, Лаврик.

      Ты ещё долго стоял, опершись спиной на столб, понемногу пришел в себя, вытер рукавом куфайки лицо, унял дрожь. Ты уже привык к неожиданным появлениям покойников, и только одна Ляйсан была желанной, ты радовался, увидев ее, и долго потом жил воспоминаниями об этих встречах. Фрося с интересом слушала твои рассказы и не ревновала, хотя, думал ты иногда, должна была ревновать. Приход Фили тебя не то, чтобы испугал, а нехорошо тебе стало, когда его увидел, вроде и не вспоминал последнее время. Хотя порадовался, что Филя стал о душе думать и суда Господня боится.