Севастопольская хроника. Петр СажинЧитать онлайн книгу.
Черная речка. Причалы. Захламленная грузами станция Инкерман.
Воображение легко переносит на несколько веков назад: вот здесь, на месте заваленных мертвым железом причалов и лишенных какой-либо архитектурной формы станционных строений, на чистой воде бухты покачивались корабли с резными, отделанными золотом бушпритами, сновали лодки с товарами и слышались голоса на разных языках…
У причала что-то бесформенное.
Еще светло, солнце еще висит над горизонтом, примерно на высоте грот-мачты, поэтому мы не сразу замечаем огни автогенных резальных аппаратов.
«Что-то бесформенное» – останки миноносца «Сообразительный» – часть кормы, перо руля и два гребных винта. Автогенщики еще не успели раскромсать их.
По грустному выражению лица контр-адмирала нетрудно понять, как он переживает агонию своего корабля.
На борту «Сообразительного» прошла самая важная, самая значительная и, вероятно, лучшая часть его жизни.
Седьмого июня 1941 года двадцати девятилетний старший лейтенант Сергей Ворков поднял флаг на новеньком, «с иголочки», миноносце «Сообразительный», а через две недели зенитные пушки миноносца уже палили по немецким самолетам, налетевшим на Главную базу Черноморского флота.
С той ночи и по сей день судьба Воркова, как тонкие жилы стального троса, переплелась с миноносцем, хотя он и сошел с него вскоре после освобождения Севастополя в тысяча девятьсот сорок четвертом году.
Год прослужил на эскадренных миноносцах, и вдруг новое, неожиданное назначение – в поверженную фашистскую Германию, за кораблями.
Приемка корабля – дело долгое и сложное: нужно было осмотреть все придирчиво, освоить все боевые посты, опробовать механизмы.
Переход в Ленинград через Кильский канал, затем морем, не свободным от мин, – это, правда, не то, что переход из Новороссийска в осажденный Севастополь, когда в походе над тобой «висят» то бомбардировщики, то самолеты-торпедоносцы, но и не проще – чужой корабль и незнакомый театр.
Сергей Степанович не сходил с мостика крейсера.
Суточное, а иногда и большее стояние на мостике для него дело привычное – командирская постель на «Сообразительном» во время войны часто совсем не разбиралась: командир заворачивался в тулуп и тут же, на ходовом мостике, ложился на палубу и «прикидывал часок».
В 1947 году Ворков поступает в Военно-морскую академию. Блестяще заканчивает ее – и на Черное море.
Менялись должности, моря – такова уж судьба военного моряка. Но это его судьба, а для жены? Сплошное горемыканье: только обжила квартиру, только в дом пришли уют, тепло – бросай все и собирай чемоданы.
Черное море… Балтика… Белое море… Каспий…
Корабли, выплававшие свой срок, становятся на прикол.
И людей в конце концов ожидает то же: приходит время – все моря исхожены, все сроки выплаваны, начинает сердце «барахлить», берет моряк свой вещмешок, или, как говорили в старину на торговом флоте, «ослиный завтрак», – и на берег.
Сергей