На бегу. Филипп Андреевич ХорватЧитать онлайн книгу.
вместо члена, вместо огромного моего уродливого писяндрия, у меня в паху расцвела неувядающая лилия – натурально, и даже по запаху это был цветок.
И вот я стоял(о) перед зеркалом (отныне я определял(о) себя исключительно в среднем роде), приспустив юбку, любовалось на замечательное приобретение, как вдруг… Не скажу, что эта мысль оформилась сразу: густая волна депрессии накрыла чуть позже, через пару месяцев, когда пришло осознание: я по-прежнему грязное, мерзкое животное. Потому что лилия лилией, но ведь из этой лилии всё равно струится моча. А из анального отверстия, вы уж простите меня великодушно, но на свет появляются фекалии. Боже, это же невыносимо – человеческая физиология просто ужасна! И как я раньше жил(о) с этим…
В итоге я решилось на «усушку» организма – медицина только-только пришла к окончательному выводу о том, что это абсолютно безопасно для здоровья. Здравствуй свобода от тысячелетнего биологического насилия: отныне не нужно есть, не нужно пить, а, значит, и справлять надобности тоже не нужно. Теперь достаточно дважды в день смазывать область грудной клетки мазью биоэнергетика, и всё: все необходимые питательные вещества, витамины внутри тебя. Спасибо, медицина, ты богиня.
Однако радовалось я, конечно, недолго. Очередная волна густой, тягучей депрессии, лечить которую я принципиально отказывалось (ведь депрессия – это ключ к познанию того, что тебе, на самом деле, мешает), настигла неожиданно. Тщательно проанализировав себя, я понял(о): дело не только в человеческой физиологии, проблема, прежде всего, в мыслях. Да-да, самых обыкновенных мыслях, в этом невидимом, но безостановочном продукте мусорного раздражения нервных окончаний в коре головного мозга.
Перечитав доступную литературу, я понял(о): эффективное решение по избавлению от мыслей давно уже предложила восточная религиозная практика – я говорю про буддизм. Тогда я приступил(о) к сбору своих рассеянных повсюду мыслей, и поднималось вслед за радостью по ступеням дхьяны – всё выше и выше, опускаясь в благотворную бездну прекращения себя. Что и говорить: это было великолепно, хотя пробовать объяснить природу великолепия словами невозможно.
Плохо же в нирване только то, что она скучна. Впрочем, нет, это слово опять ничего не объясняет. Не скука наполняет сущность, распрощавшуюся с бесполезным «я», а нечто мягкое, резиново-серое, отдающее легчайшим, едва отмечаемым во внутреннем космосе отсветом тоски по растаявшему человеческому. Эхо тоски накатывало на меня, грубо волоча обратно по всей лестнице дхьяны, рычало, и выдернуло, наконец, в реальность, где я вновь сидел(о) перед зеркалом жалким и несчастным колькой-буевым-лошпедом-хуевым.
Тогда мне стало дико и остро больно. От невозможности вырваться из себя, распрощаться с внутренней грязью навсегда, да просто сделать хоть что-то. О суициде, понятное дело, речи не шло, потому что это не выход, да и вообще – я труслив(о) и нерешительн(о) даже для лайтовой эвтаназии. Оставалось единственное: синтезировать мозг. То есть попросту