Свобода выбора фатальна. Александр БубенниковЧитать онлайн книгу.
головой и выразительно, немного укоризненно и одновременно артистично всплеснула тонкими изящными руками:
– Я уже и не знала, что мне делать… Ехать или не ехать… Даже сейчас не знаю – до конца… Ей богу, не знаю, что делать… Закрой…
Она оборвалась, хотела сказать ему, чтобы он побыстрее закрыл дверцу купе, чтобы броситься к нему на шею, обнять, расцеловать его в губы… Словно своим поцелуем он должен тут же дать решительный ответ – непременно ехать… А если холод и отчуждение – что тогда?..
Впрочем, по его собранному настороженному виду она поняла, что не время, не сейчас надо спрашивать, тем более, выяснять степень холода или жара, целоваться… Почему она почувствовала его тревожный настрой, почему интуитивно поняла, что он скажет ей сейчас нечто предостерегающее?.. Она ничего не понимала, но ждала слов предостережения именно сейчас, когда тронувшийся поезд набирал ход…
– Пересядь быстро от окна ближе к двери, чтобы тебя сейчас никто не видел…
– Зачем?.. – выдохнула она. – Нас и так никто не видит… – Но все же покорно и грациозно перемесилась от окна к двери, даже ноги легко и пластично поджала под себя и вжалась в стенку. – Вот и все… Я спряталась… А кто не спрятался, тот не виноват… Или все же виноват?..
Он по-прежнему стоял спиной к раскрытой двери и окну в коридоре, широко разметав руки, зацепившись за верхние застеленные полки, словно не позволяя кому-то с платформы разглядеть, что же творится в глубине их купе, увидеть ее, виноватую или невиноватую…
– Еще не все, милая, – еле слышно прошелестел он одними губами, все еще самое интересное впереди, родная…
После легкого шелеста его губ она услышала несколько, два или три тяжелых ударов кулаком в стекло. Она вздрогнула. Она знала, что напротив их купе не было никого. Все жестикулирующие пассажиры группировались у окон в начале вагона, рядом с купе проводника.
– Не высовываться… – в его голосе прозвучали неведомые Лере металлические нотки. – Замри… – Он нарочито не обернулся на последний удар кулаком в стекло. Только обеззвучил металл в голосе, превратив его в доверительный шелест губ, идущий откуда-то из глубины сердца. – Так надо, милая, замри… Не умри, родная, а всего-то на мгновенье замри… Замри, как только ты умеешь замирать…
Она еще сильней вжалась в угол купе, где на вешалке покачивалась ее джинсовая куртка, и замерла. Еще сильнее поджала ноги в джинсах – без всякого желания отмирать.
Брагин спокойно повернулся лицом к окну коридора, сделав полшага из их купе. Он увидел высокого молодого человека, атлетического сложения, грозившего именно ему или их купе кулаком. Лицо его было искажено гневом и ненавистью. Он уже не мог снова ловко и сильно ударить кулаком по окну напротив их купе, и это его бесило. Не расталкивать же толпу на платформе, чтобы догнать набиравший ход поезд. Для него гораздо важнее было ударить кулаком по окну напротив их купе, чем попытаться впрыгнуть в вагон уходящего от платформы поезда.
«А