Бесконечность. Алёшка ЕмельяновЧитать онлайн книгу.
Воронцовой
Наблюдающий молчун
Средь русской тоски, вечнорусского пьянства,
чеченских смирений духовности, тел,
таджикских немытости, дури, бахвальства,
китайской поспешности, знающей цель,
арабских дельцов, украинских танцовщиц,
монгольских бывалых, чудных пастухов,
иранских певцов, азиатских парковщиц,
абхазских торговцев с цветками духов,
кавказских свобод и грузинских чиханий,
еврейской рутины, турецких речей,
армянского смеха, киргизских блужданий,
цыганских мамаш, попрошаек-детей,
японских певиц, белорусских кухарок,
французских, германских дельцов, болтунов,
юнцов чернокожих и наглых татарок
бытую страдальцем, почти молчуном…
Напрасная жизнь и идущая смерть
Приму свою боль – наказанье за что-то,
возлягу на смятую простынь, в тени,
уйму распирание, жжение, рвоту,
вникая в позывы извечной вины.
Эх, жаль, злополучная выдалась доля!
Она мне попортила много крови.
Житьё завершаю в потугах и болях,
по жизни не зная веселья, любви.
Бессильные боги, врачи и шаманы,
увы, не сумели спасти и помочь,
хотя выворачивал душу, карманы,
хотя умолял, был к здоровью охоч!
Умру поутру без долгов, ещё честным,
отправлюсь в могилу по воле причин.
И мне прокричат поминальную песню
горластые вороны или грачи.
Дождик
По вымытым банкам, бидонам, кувшинам,
надетым на колья заборной гряды,
что равен двум целым, не дробным, аршинам,
дождинки стучат на любые лады.
На клавишах листьев, бордюров играют
и лижут так метко стекляшки окна
при мутном, пригашенном солнце, что тает
в концертном просторе июльского дня.
Капели по бочкам и лавке-маримбе,
по веточным струнам, как мастер Садко,
по крышам-литаврам и вёдерным нимбам,
по лысинам, шляпам, причёскам с тоской.
Все семечки водной, мелькающей дроби
стекаются в лужицы, струи, ручьи,
являя собою порядок особый
в преддверии вечера, звёздных лучин.
Удары мелодий прозрачного цвета.
Красоты из туч осыпают и лес.
Я ж слушаю этот оркестр средь лета,
взирая на капли и серость небес.
Дыня
Давно изменился и снова меняюсь,
кормя свои крылья и жаждущий мозг,
растя средь колючек, цветком распускаюсь,
живя среди бед, отторжений и розог.
Глотаю куриную мякоть и гречку,
питая разорванность пламенных мышц,
кормя книгочтеньем