На грифельной канве. Татьяна АшурковаЧитать онлайн книгу.
но попал-таки в Пай.
Как люблю все живое, что есть в этом сущем,
Чтобы заенька травку жевал.
Любовь
Я маялась духом веселым и добрым,
Откинувшись в креслах в полах,
Сургучною нитью печать свою полня
В расшитых перстом рукавах.
Серьезно нельзя относиться к подобным
Витиям, расшитым в ночи.
Я полню себя всем что есть в мире сдобным
И вижу от неба ключи.
Пора мне понять, что бываю округлой
И Богу на дар вручена.
Я ем красный бублик
Веселый и добрый,
Чтоб сочник не съесть никогда.
Мама
Сарматы падают на солод,
Ревнуют о страде,
Но вот Колхиду увидала
В дурашливом гумне.
Играй, моя сарматка мама,
Играй же и не плачь,
Я в самом семени пшеницы
Дала тебе калач.
Мамин свет
Мама покажет себя в лучшем свете —
Это почет для нее.
Видели, слышали, мир засекретил —
Славу и честь ей поет.
Врач по призванию, все дело жизни-
Ни одного не смогла
Плохо лечить – все спасенные были,
И похвалы не брала.
Я нарисую портрет и с любовью
Маме его подарю.
Только все в истине, правды не скрою —
Словом своим не сорю.
Мена
Муку предрек мне любимчик богатый,
Он не поправится сам,
Бьет его вечно копытом рогатый
За визуальный Каран.
Я его видела – книга прекрасная,
Но не открою ее.
Просто приснилось мне яблоко красное —
Это мой Рай и я в нем.
«Месяц по небу оделся…»
Месяц по небу оделся,
Пел последние слова,
Он живой, из геля сделан,
На него клюет сова.
Есть чаровники на свете —
Их немало, скоро тьма.
Входит князь, и он в манжете,
Его видела сама.
Мена
Муку предрек мне любимчик богатый,
Он не поправится сам,
Бьет его вечно копытом рогатый
За визуальный Каран.
Я его видела – книга прекрасная,
Но не открою ее.
Просто приснилось мне яблоко красное —
Это мой Рай и я в нем.
Мое имя
Я маяту прошла терпимо,
И нет сомненья в том,
Что мне дано святое имя —
Вся омываюсь в нем.
Моление
Примирись со своими врагами —
Даже недруги могут просить,
Чтобы ты их вовек не оставил
За молитву, когда возносил.
Молитва
Молитва доходит до Бога, свята
Его трисвятая молитва.
Крылами Палей и К.Р. охранен —
Слиты в единоличии.
Монах
Бородач исповедует страсть к метанойе
И смеет