Дурная кровь. Даха ТараторинаЧитать онлайн книгу.
охотника. Но Санни юмора тоже не понял. Он отшатнулся, осеняя себя защитным знаком Ножа:
– Побойся богов, Верд! Плессий – добрый человек. Скотина вот только порядочная… А служитель он хороший, за дело радеющий…
– В отличие от тебя? – подсказал приятель.
– Шёл бы ты… – начал Санни, но, признав частичную правду, закончил иначе, чем собирался: – ко мне в комнату. Там под кроватью кошель с деньгами. И двигаем отсюда, двигаем! А то, не ровен час, и правда заслушаемся этого проповедника и станем с восторгом драить щели между половицами.
– Твой Плессий настолько хорош?
Санни тяжело вздохнул:
– Заслушаешься. Мне таким никогда не стать. Так что, может, оно и к лучшему, если храм за ним останется.
– Заслушаешься… – задумчиво повторил Верд и утробно рассмеялся.
– Что?
– Да они ж там с дурной вдвоём остались, – пояснил он. – А уж что-что, а слушать она не умеет совершенно…
Упаковав пожитки, мужчины боязливо сунулись на кухню, чтобы забрать Таллу. Картина, которую они застали, навеки отпечаталась в воспоминаниях Сантория и впоследствии поднимала ему настроение даже самым хмурым днём.
Плессий сидел под столом, отгородившись от колдуньи чугунной сковородкой, и тихонько поскуливал. А вёрткая упрямая девка оббегала стол то с одной, то с другой стороны и снова и снова с восторгом чмокала то в загривок, то в щёку, то в плечо – куда доставала.
– Ну не прячьтесь, господин Плессий! Это же самое интересное, что случалось с вами в жизни! Никто никогда такого не видел! Нам же нужно понять, как это работает! Ну куда же вы уползаете, господин Плессий?!
С каждым поцелуем бедный служитель трансформировался из лютозверя в человека и обратно. Причём каким-то магическим образом звериная морда выглядела ещё более несчастной, чем человеческое лицо. Монстр на четвереньках выбежал из-под стола и в попытке спастись дёрнулся к приоткрытой двери, но колдунья настигла его, вцепившись руками и ногами, и снова чмокнула в мохнатую щёку.
– Заберите эту дурную отсюда! – взмолился временно очеловеченный Плессий и закончил уже вновь изменившимися челюстями, но вполне разборчиво: – Пы-ы-ы-ы-ы-р-р-р-ржа-а-а-алста!
Нет, летом солнце так не слепит. Не выдавливает слёзы, от которых тут же смерзаются ресницы, а моргать становится едва ли не тяжелее, чем шевелить пальцами, озябшими от мороза и неподвижности.
Лошади мерно поскрипывали снегом под копытами, наездники покачивались в сёдлах, подрёмывая, парок из ноздрей всей процессии, что животных, что людей, закручивался маленькими вихрями и тут же оседал, чтобы вскоре превратиться в ледяные бусины на шерсти и одежде.
– Будешь ёрзать – косу отрежу, – пригрозил охотник, привычно фиксируя колдунью тяжёлой рукой.
– Волосы – не ноги, отрастут!
– Если это поможет, я тебе и ноги отрежу.
– Вместе с новыми сапогами?!
Талла попыталась показать