Искажение. Герман КанабеевЧитать онлайн книгу.
предположил, что любая спецовка делает человека невидимым в городе. Люди замечают только оранжевые, желтые и зеленые пятна, непонятные аббревиатуры на спинах. Городская армия дворников, работяг, монтажников легко могла бы захватить за считаные минуты Кремль, и никто ничего бы не понял. Невидимые люди в спецовках, какое до них дело остальным? Пускай копают свою траншею, укладывают трубы, ровняют асфальт, метут улицы – они никто, всего лишь обеспечивают жизнедеятельность нормальных, занятых настоящим делом людей. Этих самых, спешащих в офис с картонным стаканчиком кофе в руке, с уставшими глазами, нервных и дерганых, с музыкой в ушах и бессмысленной информацией в мозгах, льющейся, минуя критический аппарат, с дисплеев смартфонов в метро. Невидимая армия города, которую просто пока еще никто не прибрал к рукам, не внушил целей, не сформировал для нее идеологию и не написал устав.
Все настолько привыкли к камерам везде, где только можно, что никто не обратит внимания на еще одну. Вот на дороге торчат три камеры, а завтра четыре, и что? Значит, так надо. Вот на улице была одна, завтра две. Да какая разница? Люди переживают, что мессенджер отправляет их данные на сервера в далекой Америке, и абсолютно не волнуются, что каждый день за ними наблюдают тысячи объективов. Это нормально, это нужно для обеспечения безопасности. Это для полиции, для МЧС, для еще каких-нибудь служб. Но бояться им нужно не Марка Цукерберга на самом деле, а Горчинского.
Идея устанавливать свои камеры пришла к Горчинскому, когда он работал монтажником в конторе, занимающейся развертыванием систем видеонаблюдения в интересах ГИБДД. Когда-то он приторговывал базами той же ГИБДД и понимал, что любая информация рано или поздно найдет своего покупателя, тем более запечатленная на видео. Десять лет Горчинский устанавливал камеры по городу. Десять лет он совершенствовал систему хранения данных и теперь мог бы потягаться с любой из государственных служб по объему информации. Теперь это его город. Он может узнать что угодно о ком угодно. Высший наблюдатель, кукловод, судья и палач. Зная самые страшные тайны человека, можно единолично приговорить и казнить его в эпоху тотальной социальной открытости.
Горчинский просыпался ближе к шести вечера, когда город наполнялся людьми, спешащими с работы домой. У них будет совсем немного времени, чтобы пожить. Они найдут время забежать в магазин и пожить в очереди на кассу. Пожить в метро или за рулем. Пожить дома, пока ужинают и смотрят очередной эпизод сериала. К концу недели в пятницу город предложит им толику счастья – пожить так, будто понедельника больше не будет.
В девять часов вечера город упаковывал первую партию поживших по норам. Лязгали дверные замки и засовы, пищали домофоны, загорались в квартирах окна, а на улицах появлялись те люди, что и пожить уже не особо хотят. Их график – по двенадцать часов в день. У них нет желания пожить в очереди на кассу, и потому они в ней умирают. Умирают в метро и за рулем. Умирают дома за ужином, за просмотром