Жар сумрачной стали. Злобные чугунные небеса. Глен КукЧитать онлайн книгу.
меня поджидала Белинда.
– Можем уйти? – спросила она.
Я покосился на Маренго, который, опершись на меч, развлекал компанию гостей описанием своих подвигов. Жаль, что отсюда не слышно. Наверняка я узнал бы много интересного.
Он заметил мой взгляд и нахмурился. Я хотел было помахать, но передумал: не стоит портить человеку удовольствие.
У мисс Монтецумы выражение лица было загадочное, почти испуганное. Она выглядела так, словно нашла змею в хлебнице. Хотя откуда ей знать, что такое хлебница?
– Можем мы уйти? – повторила Белинда.
– Ты – да, я – нет. Мое место рядом с гостями.
«И рядом с Тинни», – мысленно прибавил я.
Белинда насуропила брови.
– Были времена, когда ты бросал любое дело…
Мы оба знали, что это неправда.
– Ступай, если тебе нужно уходить. Я с тобой свяжусь, хорошо?
Она печально кивнула.
Белинда Контагью, маленькая девочка, своенравная, жестокая и беспощадная. И грустная.
Порой мне хочется задушить Чодо за то, что он сделал со своей дочерью.
– Тогда я пошла. – Она посмотрела на Тинни. – Не забывай меня.
Надеюсь, она ничего такого не замышляет? Помнится, Чодо избавился от ее матери потому, что не терпел соперничества…
– Белинда, погоди.
Она не обернулась. Пробормотала что-то, проходя мимо Тинни с Аликс. Перекинулась словечком с Маренго. Тот, похоже, одновременно обрадовался, удивился и испугался. Потом задумчиво посмотрел на меня. Белинда подошла к дверям, возле которых отирался Джеррис Дженорд. Миг – и она исчезла, а мне вдруг подумалось, что Дженорду, судя по бледной физиономии, досталось за сегодняшний вечер даже сильнее, чем Гилби или Максу.
50
Больше ничего примечательного не случилось. Разумеется, прием не стал гвоздем сезона. На нем было слишком много варварской грубости, что никак не позволительно (и непростительно) для утонченных представителей высшего общества. Гости стали разъезжаться вскоре после ухода Белинды. Дольше других задержались только главари человеколюбцев и те, кто хотел пообщаться с Максом наедине. Уверен, они отбывали недовольными: Макс не был расположен к задушевным беседам.
Тинни остаток вечера не отходила от меня. Аликс тоже держалась рядом; по всей видимости, она не слыхала поговорки: «Рыжих не переупрямишь». Надо было ее предупредить; уж у меня-то подобного опыта предостаточно.
Даже закадычные друзья Вейдеров и Николасов стали собираться задолго до того, как оркестр закончил играть. Тай печально взирал на их сборы, Никс готова была разрыдаться.
– Паскудство, – пробормотала Тинни, вместе с которой мы стояли у дверей и глядели на стремительно пустеющую залу.
Джеррис Дженорд кивнул, будто ее фраза предназначалась ему. Мажордом выглядел так, словно у него внезапно началась отрыжка.
– Бедняжка Никс! – воскликнула Тинни. – Принести себя в жертву ради благополучия семьи и получить вместо праздника кучу дерьма…
– Женщина! И тебе не стыдно так выражаться?
– Заткнись,