Река собачьих душ. Юрий Аркадьевич Манаков (П.П.Шалый)Читать онлайн книгу.
любопытство
сжигает смысл игры
сакрала и ученья
огня и дым души
я – звёздный кочегар
я – Тор
я – обруч змея
я – бублик у Сатурна
на завтрак к кофею
я – бублик хвостика
мышкующей собаки
сын Одина
Kong Himdhoved.
– Мы ваши прапраправнуки, – сказали блестящие исполины, – наши идеальные райские души здесь временно, пока нас перевозят в разобранном виде с всемирной выставки куда-то. Когда будут собирать на новом месте, с нас здесь полетят листы нержавеющей стали. Там опять поставят идеальными символами, и мы не сможем коснуться друг друга. Если опять не будет катаклизма. Вода оживляет памятники боцманам, адмиралам и даже бронзовых всадников. Меня с молотом зовут Раб-Рабочий, а подругу с символом Луны, смерти и трудодней – Рабой-Колхозницей. В Раю любовью заниматься запрещено, потому что Рай – любовь. Как можно заниматься любовью в любви или любовью с любовью? Хочется узнать: какая она – смычка города с деревней? Вы – Адам и Хава из одной плоти созданы, глиняной. Мы тоже из одной плоти созданы, но из другой – нержавеющей.
То ли Рабочий заикался, то ли Адаму показалось. Он-то вообще по-человечески говорил плохо – пел хорошо и все языки понимал, но Хава уже вовсю болтала и сказала капризно:
– Пусть с нами идут: диких зверей, буржуев и кубанских казаков распугивать будут. Я беременная феминистка.
Тор с Гармом остались в шаманской роще, иногда заглядывая в Рай по случаю.
Граница обозначилась сразу, как только все стали изгнанниками. Небо затянулось тучами, райские сады и замуравые луга и дороги сменились каменными джунглями поселений, несжатых полос, плоды оказались за заборами, а приличная еда – в дорогих магазинах. Одежда – тоже.
Великаны немного пограбили усадьбы, сады и магазины. Адам и Хава оделись, наелись и согрелись.
За каменными и барачными джунглями вдалеке показались дымящиеся трубы завода.
***
Завод
пруд плотина колесо
и чугунное лицо
огнезверское горнило
отблеск
каторжная жила
полночь башня свет окна
кандалы стучат со дна
змей шевелится подспудно
на Урале всё так чудно
домны горные просторы
изгородные узоры
над водой висит луна
пруд плотина тишина.
***
– Будем расставаться, – прогрохотал стальной великан, – наша смычка будет в плавильной утробе. Там мы родились в металле, кожу обрели на прокатном стане, форма получилась под прессом и выколоткой. Задуманы мы были в Древней Греции как тираноборцы-любовники, в виде идеи смычки вновь родились в голове архитектора и скульпторши, а стальную одежду обрели в домне: нам пора.
Всю дорогу гиганты шли, держась за руки. Перед заводом с ними начались метаморфозы: с развевающегося шарфа Айсидоры Дункан у Колхозницы стали отваливаться листы. Один спланировал на крышу барака, и оттуда раздались крики. Другой упал недалеко от перволюдей. У Рабочего тоже что-то