Железный дневник. Павел ПоповкинЧитать онлайн книгу.
Я двигался тише ртути – все-таки опоздал на целый час или полтора часа, а может, и вовсе не опоздал. Тем не менее хотелось угодить, понравиться своему патрону, кажется, в этом состояли мои прямые обязанности. Он вынул сигарету из влажной волосатой щели, вопросительно посмотрел на совок и щетку. Я повиновался – схватил их. Но он искал совсем другую вещь, блуждающий взгляд остановился на черной книжке под названием «Токарное дело», отдыхала на полочке вместе с инструментами.
– Возьми, почитай внимательно.
Мягкий, равнодушный приказ услышан и охотно приведен в исполнение. Среди пустых шкафов я нашел удобную скамейку. Приготовился к не слишком увлекательному чтению. Ногтем поскреб обложку, обнаружил, что ранее она имела более жизнерадостную расцветку, плохое обращение переодело в траур. Раскрыл книгу – пахнуло внутренностями разобранного мотора. На первом желтом листе уместилось краткое вступление о важности всех профессий без исключения. Постарался выучить текст, полагая, что мастер обязательно устроит экзамен. Перелистнул – появились цифры, расчеты, знаки каббалы. Голова наполнилась песком. Ненавижу математику, она – отвечала взаимностью. Разочарованно захлопнул книжку, отложил в сторону. Вернулся к Рафу, искренне признался: совок и щетка мне ближе, чем сложная токарная премудрость. Он спокойно согласился: можно обойтись и без теории, позволил встать рядом и наблюдать за медленным процессом рождения детали. Завораживающее зрелище. Двухэтажный Донателло послушно следовал стандартам, может быть, творил своего двойника. Вращение, равномерное жужжание успокаивали, уносили за пределы завода. Стоять бы так молча без движений до конца смены, до конца жизни. Взял пример с Рафа, прикрыл глаза и постарался не замечать, что здесь происходит.
Полностью погрузиться в спасительную прострацию помешал коллега Игорь, подкрался, уколол острым локтем, подмигнул, молча показал куда-то сквозь стену, не дождавшись того, чего хотел дождаться, исчез. Что он хотел сообщить своей мимикой и пантомимой – я особо не стал разбираться, потревоженные веки больше не желали закрываться, пришлось сосредоточиться на Яковлеве. Сгорбился, застыл, только руки совершали четкие, равномерные движения. Настоящий робот из мяса и крови. Полная гармония со станком, как будто играл партию на музыкальном инструменте, из органных труб вылетали компактные, идеальные по форме запчасти. Если на ум приходит старомодное – «виртуоз», значит, Яковлев постиг смысл такого редкого явления, как добросовестная работа. Раф тоже выполнял свою рабочую норму, но, скажем так – машинально, точно сдавал неприятные медицинские анализы. «Энтузиазм, самоотдача для него смертельны, – думал я. – Бесспорно, он профессионал в своем деле. Яковлеву, возможно, не допрыгнуть до его уровня, но года, небольшая зарплата и, куда уж без дурных привычек, развратили, развалили великого мастера». Когда мою кандидатуру предложили в качестве подмастерья, покорно