Жестокий век. Исай КалашниковЧитать онлайн книгу.
Не он ли смазывает салом оси, чтобы легче был ход колес, не он ли ищет для вола сочные травы и чистую воду? Не он ли бережет вола от волчьих стай? – почувствовав, что он вроде бы оправдывается перед кузнецом, Тэмуджин начал горячиться.
– Слишком уж многие норовят сесть в повозку, и всем хочется править. И рвут вола всяк к себе, и летят с него клочья шерсти и кожи. Тебя столкнули с повозки, и ты готов пустить кровь любому, чтобы снова залезть на нее.
– Не сяду в повозку – колеса раздавят меня.
– Так лезь на нее сам, один. Не мутите вместе с честолюбцем шаманом разум людей. На повозку ты влезешь по спинам павших, искалеченных. Ты будешь благоденствовать. А кто накормит, обогреет, защитит сирот?
Тяжкий взгляд кузнеца словно бы притиснул Тэмуджина к решетчатой стене юрты. Избавляясь от власти его взгляда, он резко распрямился и резко, почти срываясь на крик, сказал:
– Зачем так плохо думаешь! Будет у меня сила, избавлю людей улуса моего отца от того, что пережил сам, – от страха, голода, унижений и беззакония. Я знаю, что нужно людям – мне, тебе, твоим детям.
В суровом взгляде Джарчиудая что-то дрогнуло. Он опустил голову. Шевельнулись на лбу морщинки, столкнулись у переносья и обвисли брови, похожие на потрепанные ветрами крылья птицы. Кузнец долго молчал, растирая темные, в черных крапинках въевшейся окалины, руки.
– Да, ты понимаешь больше, чем другие, – глухо проговорил он. – Но понимаешь ли все? Не забудешь ли то, что сказал сейчас?
– Я – забуду? – Тэмуджин раздернул халат, обнажив белую, не тронутую загаром шею с неровными красными пятнами – следами канги. – Это что? Разве это позволит мне забыть пережитое?
Джэлмэ все время порывался что-то сказать, но отец словно не замечал его. Джэлмэ кашлянул, спросил у отца:
– Можно мне?
– Молчи! Твой ум пока что жидок, как молоко, с которого собрали сливки. Молчи! Тэмуджин, я пожил немало. Я вижу, как по степи, закручивая пыль, бегут вихри. Они сшибаются, разрастаются. Зреет буря. Стар и млад понимают: надо жить иначе. Или мы найдем новую дорогу, или погубим друг друга. Хватит ли у тебя мудрости, чтобы выбрать верную дорогу, хватит ли смелости идти по ней до конца?
– Хватит! – запальчиво сказал Тэмуджин, но тут же покрутил головой, застегнул халат. – Не знаю… Что может сказать о дороге человек, если не топтал ее ногами или копытами своего коня?
Он чувствовал, что кузнецу надо говорить правду, слукавишь – уйдет отсюда с презрительной усмешкой на твердых губах.
– Ладно, – с натугой сказал кузнец. – Ищущий – отыщет. Собрался в путь – иди. Если ты дурак, пришибут, как муху, мешающую послеобеденному сну. А если умный…
В юрту вошли мать и Борте. Мать низко поклонилась Джарчиудаю.
– Теб-тэнгри говорил мне: ты спас моего сына…
Джарчиудай поморщился:
– Я спас свою совесть, что мне твой сын!
Мать удивленно раскрыла глаза, но ничего не ответила. Пригласила всех обедать.
За обедом кузнец продолжал расспрашивать Тэмуджина о его замыслах.