Свет в тайнике. Шэрон КэмеронЧитать онлайн книгу.
приплелась домой под проливным холодным дождем, добыв немного продуктов из того, что мы могли себе позволить, и, войдя в квартиру и скинув ботинки, оставляя мокрые следы на полу, пошла к себе. Моя занавеска, моя кровать, даже ведущая в кухню дверь – все опять было покрыто слоем пыли. Я подошла к Розиной и Регининой комнате и постучала. Не получив ответа, стала изо всех сил колотить в дверь. Из приоткрывшейся щели выглянул один глаз – как мне показалось, Розин.
– Ваша мать вас не учила, что половики вытряхивают на улице? Вы развели в доме ужасную грязь!
Глаз в дверной щели сузился.
– И вы тащите всю эту пыль назад в свою комнату каждый раз, когда выходите и…
Дверь со стуком захлопнулась, и я отправилась за щеткой и совком.
На следующее утро пальто, которое я оставила сохнуть в прихожей, оказалось порезанным ножницами.
– Не огорчайся, – приговаривала пани Диамант, перебирая в руках оставшиеся от пальто лохмотья. – Отчаяние порой перерождается в жестокость. Запомни это, ketzele. Мы ведь не знаем, что им пришлось пережить в Германии. Мы должны посочувствовать этим женщинам.
У меня это не очень получалось. Возможно, сдержись я тогда, нам было бы лучше.
Спустя два дня Регина и Роза вызвали к нам на квартиру новую немецкую полицию, гестапо. Когда гестапо побывало у нас впервые, они унесли с собой бо́льшую часть книг, картину, серебряную менору и всю унаследованную от бабушки Адлер фарфоровую посуду. На этот раз они явились, поскольку пани Полер отказалась дать Регине ключ от чердака, где мы по очереди сушили белье, до тех пор пока ее собственные простыни не высохнут. Два офицера-эсэсовца с черепами на фуражках потребовали, чтобы пани Полер открыла им дверь, обозвали ее вонючей еврейкой, ударили по лицу и выхватили ключ из ее трясущихся рук. Они отдали ключ Регине, также назвав ее вонючей еврейкой, после чего Регина и Роза скрылись на чердаке, по-видимому, чтобы порезать на полосы чистое белье пани Полер.
На этот раз пани Диамант уже не стала говорить о жалости.
– Я возьму это дело в свои руки, – пробормотала она, надевая пальто и платок, и поспешила к выходу.
Я сварила бульон для пана Диаманта, который был болен и лежал в постели, и, присев на подоконник, занялась шитьем. Пани Диамант никак не могла пойти на рынок, так как был еще день. Комендантский час начинался в девять, но даже польская полиция, послушно исполнявшая все распоряжения эсэсовцев, могла под любым предлогом задержать еврея на улице.
На улице было очень ветрено, струи дождя стекали по оконному стеклу, и когда пани Диамант наконец ввалилась в квартиру, я выскочила ей навстречу.
– Где вы…
Она махнула рукой и закрыла за собой дверь. С платка у нее на голове и с белой повязки на рукаве стекала вода, на ногах не было ботинок, запачканные пальцы торчали из порванных грязных чулок. Я задала другой вопрос:
– Где ваши ботинки?
– У Гитлера, – ответила она. – Гестапо сказало, что