Неизвестный Леонардо. Джан Вико Мельци д'ЭрилЧитать онлайн книгу.
в полночь с колоколен раздавался звон, вначале с ближней, в Ваприо, а потом с дальней, в Канонике, и священник возглашал: «Introibo ad altare Dei», а алтарники подхватывали: «Ad Deum qui laetificat juventutem meam»; и начиналась первая месса навечерия Рождества. После часа с небольшим вслед за третьим возгласом «Ite missa est» в завершении последней «дневной мессы» служба заканчивалась, и я с родственниками быстро проходил мимо Большой Мадонны. Несмотря на полутьму, моя прежняя робость исчезала и сменялась детской радостью, наполнявшей весь остаток ночи. Наступало время «легкого ужина», как говорили в нашей семье.
В подаче блюд строго соблюдали традицию, и вначале всегда было ризотто с шафраном и несколькими лепестками белого трюфеля, потом шли разнообразные колбасы и копчености, за ними панеттоне, мандарины, конфеты и сладости. Подарки раскрывали на следующее утро перед рождественским вертепом, наполненным поднимавшимся со шпалер ароматом раннего каликантуса, который с тех пор остался для меня запахом рождественских праздников. Эти незабываемые ночи стали частью моих ностальгических воспоминаний об исполинской Мадонне, которая меняла свое выражение по дороге в капеллу туда и обратно.
Стоя перед этой фреской, я впервые со слов моего отца узнал о существовании Леонардо, когда он в роли хозяина (tour du proprie´taire) водил по дому своих гостей или посторонних визитеров, получивших разрешение на посещение виллы. Фреску никогда не называли работой маэстро из Винчи, но доверительно упоминали о частых приездах Леонардо в наш дом по самым разным поводам в его первый и особенно во второй миланский период (1506–1513) не просто в качестве гостя, а как друга семьи или почти родственника. Дальше рассказ плавно переходил на Франческо Мельци, любимого ученика, унаследовавшего от маэстро все его рукописи, которые он бережно хранил в этом доме, заново переписал записи об искусстве и в итоге свел их в Трактат о живописи.
Творцом или вдохновителем фрески Большой Мадонны слушатели были вольны считать вначале Леонардо, потом Мельци и, наконец, неизвестного ученика из окружения маэстро. Однако сразу же возникал недоуменный вопрос: почему вдруг неизвестный ученик взялся расписывать стену в доме любимого питомца мастера? Следовательно: либо Леонардо, либо Мельци. Но последний никогда не писал фресок. Таким образом, выбор самопроизвольно сужался без всякой навязчивой подсказки. Конечно, работа осталась незавершенной и являла различные недостатки. Самым очевидным из них выглядела непропорциональная рука Мадонны в нижней части фрески. Но этому изъяну быстро находилось оправдание: первоначально фреска располагалась на фасаде дома и при взгляде с земли перспектива изображения увязывалась с этой точкой обзора. Такое оправдание вместе с очевидной незавершенностью работы выглядело вполне уместным.
1.3 Леонардо и его вилла Мельци
В конце шестидесятых годов жарким летним днем в поисках комнаты в башне «camera della torre da vaveri»[4] в Ваприо приехал Карло Педретти, а его супруга Россана, старательно сохраняя приличие, почти легла на пол, пытаясь воссоздать
Часть надписи под планом дома на рисунке из королевского собрания Виндзора (Windsor, RL. f. 19 077 v.).