Неисповедимы пути туриста. Семён ХодоровЧитать онлайн книгу.
АН-10, парил в небесах на десятикилометровой высоте. Вглядываясь в иллюминатор, восхищённо наблюдал за беспрерывно плывущей грядой белоснежных облаков и, за выскальзывающими в их прорехах, бурыми горами, бесконечно зелёной полосой лесов, квадратиками сельскохозяйственных угодий, изгибающимся серпантином водных потоков и сероватыми линиями шоссе и магистралей. Собственно, это и было моим, вторым по счёту, перемещением в постсоветском пространстве. Оно являло собой, удивительную по форме и насыщенную по содержанию, поездку в Москву. В очередной раз, да простит меня читатель за тавтологию, впервые в жизни меня поглотил огромный город, один из самых больших мегаполисов мира, великая столица необъятной советской империи. Вспомнились тогда слова А. С. Пушкина: «Москва! Как много в этом звуке для сердца русского слилось, как много в нём отозвалось…”. Уж не знаю, как для русского, а в моем маленьком еврейском сердце ещё и как отозвалось. Целыми днями, без устали, я бродил по московским площадям, улицам и переулкам. Арбат и Ордынка, Петровка и Чистые пруды, Замоскворечье и Таганка, Красная площадь и Большой театр – всё было, опять таки, впервые. Я, как герой культового тогда фильма «А я шагаю по Москве», действительно, шествовал под «нормальным летним дождём» по овальному Садовому кольцу, осматривал архитектуру Кремля, любовался шедеврами Третьяковской галереи и поднимался на Воробьёвы горы к знаменитому Московскому университету. Здесь, в тёплой и суетливой атмосфере беспрерывной и быстрой поступи озабоченных и вечно спешащих горожан, зримо просматривалась широкая приветливая хлебосольная русская душа советской столицы. В этом московском путешествии я явственно ощутил, непознанное ранее, какое-то неописуемое, неизвестно откуда взявшееся, чувство тихой и необузданной радости и к, моему немалому удивлению, несоизмеримой гордости за бывшую столицу тогдашнего СССР.
Следующим, едва ли самым важным, симптомом моей «кочующей» болезни стала, по сегодняшний день, нетленная любовь к горам. Отправной точкой этого непередаваемого чувства оказалась секция альпинизма, которому я посвятил все студенческие годы. Символом будущих горовосходителей являлись слова, начертанные на полученных куртках-штормовках: «Альпинизм – школа мужества». Это выражения предполагало преодоление самого себя, максимальное напряжение физических возможностей, величайшую самоотверженность и высокую ответственность. Для меня эта «школа» означала, прежде всего, очередное перемещение из плоскостного городского пространства в живописные вертикальные формы, именуемые горами. Это часть рельефа литосферы, которая представлялась громадными нагромождениями, нависающими над равнинами, воспринималась мною причудливыми скалами и леденящими реками, сильным порывистым ветром и высоким золотым солнцем, крутыми стремнинами и низко падающими звёздами, лысыми отрогами, остроконечными пиками и зелёными долинами. Для меня горы