Барвенково – Сталинград. Цена хрущёвской подлости. Николай Фёдорович ШахмагоновЧитать онлайн книгу.

      На столе Верховного уже были документы, которые свидетельствовали о том, что Хрущёв и Тимошенко знали о сосредоточении у основания будущего прорыва мощной германской группировки, созданной для проведения операции под кодовым названием «Фридерикус I». Задача группировки: подрезала под корень Барвенковский выступ и окружить наши наступающие армии. Немцы не спешили наступать. Они ждали начала наступления на Харьков наших войск. Ждали, когда в будущий котёл, который они планировали создать, войдёт как можно больше наших войск. Для действий по окружению армий Юго-Западного фронта враг имел подавляющее превосходство. Котёл же оказался огромным – достигал в диаметре 60 километров. Удары по нашим частям и соединениям сразу после их окружения, наносились концентрировано с разных направлений.

      Если бы операция под Харьковом была продумана и обеспечена надлежащим образом, и в Крыму дела могли пойти лучше, хотя там в начале мая врагу удалось ликвидировать наш Керченский плацдарм и бросить все силы на Севастополь. Если бы не было такой катастрофы под Харьковом, у нас бы оставалась свобода манёвра силами и средствами и врагу не удалось бы быстро расправиться с защитниками Севастополя и высвободить силы и средства в Крыму для удара в направлении Сталинграда.

      Всё это было совершенно очевидно и всё упиралось в тех, кто стал автором этой рукотворной трагедии, создавшим критическую ситуацию на юге России.

      Хрущёв уехал в штаб фронта. Почему его не наказал Сталин? Почему не наказал Тимошенко?

      Обстановка была слишком сложной. Враг активизировал свои действия в Заполярье, угрожал Ленинграду, стаял в непосредственной близости от Москвы, Харьковская трагедия открыла фронт врагу – немцы двинулись на Северный Кавказ и Сталинград, из последних сил держался Севастополь.

      В таких условиях проводить военный трибунал было крайне сложно. Это могло подорвать авторитет Советского Союза на международном уровне, показать, что нет порядка, нет дисциплины, а на предательство идут высокопоставленные чины армии. К тому же Сталин встретил глухое противодействие членов Политбюро.

      Наказан был начальник штаба фронта генерал-майор Баграмян, далеко не более повинный в трагедии.

      Узнав об отъезде Хрущёва, Ивлев спросил у Гостомыслова:

      – Не поверил нам Верховный?

      – Не нам, а шифровке от Насти, – уточнил тот. – Думаю, всё сложнее. Можно ли на основании заявления абверовца Зигфрида наказывать Маршала Советского Союза, бывшего, кстати Наркома обороны, и члена Политбюро? Документов то нет никаких. Только слова.

      – Но какие слова! Ведь факты-то факты. Катастрофа!

      Гостомыслов задумчиво произнёс:

      – Полагаю, что будут приняты особые меры. Постоянный контроль за Хрущёвым. Один древний полководец говорил, что если он вынужден терпеть возле себя шпиона, то пусть лучше шпионить будет тот, кто ему известен.