Киноутопия. Антон РайЧитать онлайн книгу.
о Высоком и снимем шедевр.
– Ну-ну.
– Кстати, а ты знаешь, как в точности звучит цитата Хичкока, где он говорит о киношке?
– Не припомню.
– Так я напомню. Дело было на съемках фильма «Под знаком Козерога», в главной роли снималась сама Ингрид Бергман, и ей не нравилось, что в фильме используются длинные планы. По этому поводу Хичкок и сказал: «Да, ей не нравился наш метод, а поскольку я не терплю возражений на площадке, я бывало говорил ей: «Ингрид, это всего лишь киношка!»28 Ха-ха!
– Чего это ты развеселился?
– А я бы просто хотел спросить у Хичкока: если уж он снимает «всего лишь киношку», то какого черта он не терпит возражений на площадке? Какая разница, если кто-то недорабатывает или видит сцену иначе, чем он? Это ведь «всего лишь киношка»! Да видно сам Хичкок воспринимал свою «киношку» на полном серьезе.
9 сентября 2022 года
Поговорил с Геной Геничем. Любопытнейший вышел диалог. Записываю его по свежим следам.
Генич. Вы наблюдайте за мной. Внимательно наблюдайте. Я во время съемок реализую два шаблона поведения, и по ним сразу можно судить – хороший выйдет фильм или нет. Во-первых, я могу говорить, что всё идет отлично, что команда подобралась идеальная, что режиссер – Станислав Пудовкинович Эйзенштейн и так далее. Сам я во время съемок трезв как стеклышко и думаю только о работе – мечта режиссера, опять-таки. Итог, обычно, один – снимается какая-то безликость полная; не обязательно чушь, но и через год-другой о снятом фильме никто не вспоминает. Это первый шаблон.
Гольц. Запомнил.
Генич. Хорошо, переходим ко второму. Тут я первым делом влюбляюсь в партнершу. Не знаю, как так получается – хотя дело довольно обычное. Психоаналитики вон целую теорию выдумали – почему пациентка влюбляется в своего аналитика, хотя, по-моему, везде и всегда, где мужчина и женщина оказываются в достаточно близком контакте, подразумевающем эмоциональную вовлеченность – так вот, в таком случае везде и всегда из искры эмоций разгорается пламя страсти, и никаких особых теорий под это более чем естественное дело подводить не надо. Но это так, к слову. Значит, влюбляюсь я в партнершу, а она, разумеется, на меня ноль внимания, мое же внимание ее только тяготит. Это первый этап. Заканчивается он всегда безобразной сценой публичного объяснения – оно же публичное унижение. Я при всех объясняюсь ей в любви, она при всех говорит мне, как я ее достал. Все вынуждены всё это выслушивать. После объяснения-унижения начинается этап номер два – я запиваю. Надо же как-то унижение пережить; выпивка – способ банальный, но надежный. Пью я, значит, не просыхая, так пью, что и режиссер уже на мне крест ставит и чуть с площадки не гонит. Этот этап заканчивается какой-нибудь особенно безобразной попойкой – такой, что ни в какие ворота. Потом начинается третий этап: с одной стороны, я проваливаюсь в мрачнейший депресняк, а с другой – всё же беру себя в руки и показываю свою лучшую игру. Жить мне не хочется, но для дела так оказывается лучше.
«Ф. Т. Помню, я беседовал с ней в Париже, и она с болью говорила о том, как повредили фильму эти затянутые эпизоды. А. Х. Да, ей не нравился наш метод, а поскольку я не терплю возражений на площадке, я бывало говорил ей: „Ингрид, это всего лишь киношка!“ Она, знаете ли, желала сниматься только в шедеврах. Но как, скажите на милость, угадать заранее, что у Вас получится – шедевр или – увы… Если она удовлетворялась ролью, которую только что закончила, то с ужасом начинала думать о том, что ей придется играть в следующий раз. Все, что она делала, казалось ей недостаточно великим; исключение составляла одна лишь „Жанна д'Арк“. Глупо, на мой взгляд!» (Хичкок/Трюффо)