Сошедшие с ковчега. Гарри ЗурабянЧитать онлайн книгу.
не хуже любого другого служения Отечеству. Простите, господа, но я не представляю себя в иной роли. И менее всего в той, какую вы желали бы для меня определить.
– Вы убеждены, что вам известна и понятна эта роль?
– в тоне Яхонтова прозвучала неприкрытая насмешка.
– Уж куда понятнее, – откликнулся Лазорян. – Вы зря теряете время. Я никогда не соглашусь шпионить за своими друзьями – людьми, с которыми делю тяготы службы и ем один хлеб в кают-компании. Я вообще считаю ваше предложение оскорбительным. Но, принимая во внимание тот факт, что вы тоже, некоторым образом, служите Отечеству, согласен удовлетвориться тем, что на этом наша встреча и закончится.
– У вас чересчур прямолинейное и искаженное представление о нашей службе, – на этот раз миролюбиво заметил полковник.
– Георгий Георгиевич, – обратился к нему молчавший до того Дмитрий Румянцев, – вы обмолвились, что никогда не согласились бы шпионить за своими друзьями. А что вы скажите относительно врагов? Вы не можете не знать, что европейские державы испытывают к России далеко не дружеские чувства. Скорее напротив. Кое-кто в Европе, как, впрочем, в Азии и на Дальнем Востоке, был бы рад, если бы она утратила хотя бы часть своих позиций и того влияния, каковое имеет в настоящее время.
Лазорян оглядел своих визави и откровенно высказался:
– Возможно, я принял бы ваше предложение. Но абсолютно не чувствую в себе для этого призвания. Моя стихия – флот. Пусть вас не смутит высокопарность моих слов, но заявляю предельно искренне: одна только мысль о том, чтобы оставить службу на флоте, приводит меня в отчаяние. Я не могу и не хочу желать себе иной судьбы.
Лазорян помолчал, давая возможность собеседникам проникнуться его словами. Потом обратил взгляд на Яхонтова и впервые за время разговора назвал его по имени-отчеству.
– Роман Борисович, догадываюсь, что, прежде чем пригласить меня, вы собрали исчерпывающее досье. В таком случае вам должен быть известен один примечательный факт из моей биографии. Не подумайте, что я пытаюсь сейчас использовать его в корыстных целях. Хочу лишь заметить, что всегда расценивал это как предопределение свыше.
– Имеете в виду пожелание государя императора относительно вашего будущего? – уточнил Румянцев.
– Да, – коротко ответил Лазорян.
– Мы знаем, что ваш покойный батюшка – князь Георгий Размикович Лазорян, некогда был лично знаком с будущим наследником российской короны, а ныне Его Величеством государем императором. Вы удостоились чести быть его крестником. После вашего двукратного крещения – сначала под проливным дождем, затем – уже в храме, будущий император в шутку предрек князю, что его первенца наверняка ожидает морская стезя. В день вашего выпуска из Морского корпуса, в память о дружеском расположении к князю, его Величество удостоил вас высочайшей милости, сделав личный подарок. Если мне не изменяет память, это была именная сабля, на клинке которой значился девиз рода Лазорянов: «Честь и долг». И все это вы считаете предопределением свыше? – с какой-то