Второй сын. Эми ХармонЧитать онлайн книгу.
из печи. Теперь он карабкался по стене, разделявшей комнаты.
– Гилли… надо уходить, – прошептала она.
У него на лице теперь сидели две мухи, но дым быстро заполнял комнату, и мухи взлетели, рванулись к открытой двери.
Она взялась за сапоги Гилли и потянула их на себя, собираясь вытащить брата из дома. Сапоги снялись с мокрым хлюпом, и она не удержалась, рухнула на пол, так и не выпустив их из рук. Наверное, она вскрикнула, но огонь уже закружился вокруг нее, заскакал, зашипел, и она уставилась на потолок, ожидая, когда он ее сожрет. Внезапно рядом с ней оказался какой‐то человек. Он поднял ее и вытащил из комнаты.
Он усадил ее у колодца, а сапоги Гилли забрал и бросил обратно в огонь – словно пожертвовал их зверю, пожравшему ее дом. В оранжевом свете убывавшего дня мелькали другие люди, тоже солдаты. Ее мать больше всего любила красное закатное небо. Но сейчас небо алело не из‐за солнца. Оно алело потому, что солдаты пришли и сожгли их деревню. Дома и поля, амбары и телеги. Животных. Людей. Тела сложили грудами, друг на друга, – погребальный костер из костей и плоти. Они тоже должны были достаться огню.
Гисла поднялась на ноги, закашлялась, застонала, двинулась было обратно к дому, но ноги отказались ее нести, и она снова упала. Нос ей щекотала длинная травинка, но у нее не было сил ни отползти, ни даже открыть глаза.
Голоса вернулись, и она молча взмолилась о том, чтобы солдаты ее не пощадили, чтобы смерть была быстрой. Ей не хотелось гореть, но и жить не хотелось. Быть может, они бросят ее в колодец, дадут утонуть в холодной тьме.
– Заберем ее, Гудрун? Вдруг выживет.
– Оставь ее здесь. Может, и выживет. Но к себе на землю я ее не возьму. Не надо было тебе ее касаться.
– Я сожгу всю свою одежду.
– Мы все сожжем одежду. А потом станем молить богов о том, чтобы нас не постигло то же самое.
– Если она выживет, то будет единственной, – буркнул другой голос. – Единственной из деревни. Все Сонгры мертвы.
– Гисла.
Ее имя прозвучало где‐то вдали. Она не ответила. Она готовилась сгореть с остальными. Ей даже не было страшно. Правда, ей будет не хватать гнезда, которое соорудил для нее Хёд.
Хёд. Это он ее окликнул. Вынырнув из глубин сна, она вспомнила. Она не дома. И никогда не окажется дома. Ее дома больше нет.
– Гисла.
Теперь он был ближе… А может, она. Она, сама того не желая, продиралась сквозь слои сна, выныривала на поверхность моря, к склонившемуся над ней юноше.
– Гисла, сейчас ты должна проснуться.
Она почувствовала, как он положил ладонь ей на лоб, как прикоснулся к ее губам кончиками пальцев, словно проверяя, дышит ли она. Она не умерла. К несчастью, не умерла.
– Гисла, ты должна проснуться, – повторил он. – Губы у тебя сухие, а кожа слишком горячая. Тебе нужно есть и пить. Гисла…
Устало приподняв руку, она отмахнулась от своего имени. Ей не хотелось просыпаться. Не хотелось ни пить, ни есть. Внезапно она снова поплыла прочь и дернулась от испуга, но сил отбиваться не было, а