Сравнительная политология. Политическая власть и политическое выражение. В. В. ЖелтовЧитать онлайн книгу.
постепенно превращается в бином публичное/частное, что обеспечивает первенство более высокой легитимности публичного – государству – перед лицом частного, или, иными словами, – перед лицом общества.
Используя монополию на священное или магическое, церковь невольно устранила препятствия на пути утверждения «рациональности и интенсификации экономической и социальной деятельности»[39]. Церковь способствовала тому, что «государство навязывается в католических обществах не как завершение универсальной логики дифференциации, а как особый способ последней, которая, стремясь отделить духовное от мирского, гражданское от политического, переоценило это последнее, передав ему автономную и суверенную легитимность»[40].
1.1.3. Две разновидности западного права перед лицом центральной власти
Это превосходство государства выявляет характеристическую черту определенного типа западной современности, в которой центральная власть получает свою легитимность из факта существования самого государства в большей мере, чем из верховенства высшего принципа внеполитической природы. Речь идет только об особенности европейской специфики, которая вписана в неравновесное отношение государство/общество. И эта специфика связана с католической традицией. Однако такая традиция характерна вовсе не для всей Европы. На определенной и немалой ее части утвердилась протестантская традиция, которая является своеобразным противовесом католицизму.
Вот почему учета только одного религиозного фактора недостаточно для проведения сравнительного анализа. Не меньшее значение в формировании государственности имеет юридическая переменная, которая вмешивается в процесс диверсификации отношений между управляющими и управляемыми и которая разделила Европу еще до Реформации.
Главное разделение права и судебных практик в континентальной Европе и в англо-саксонском мире возникает до протестантизма, обозначив раздел между двумя противоположными концепциями абсолютного величия или, наоборот, функционального характера центральной власти. Более того, в итоге это разделение между двумя концепциями современного суверенитета не воспроизводит ни коим образом границ протестантизма и католицизма. Континент, в частности Германия, был подвержен проникновению того, что можно назвать «римским комплексом». В этом комплексе находит выражение отвращение управляющих в отношении всякого реального, а не только вербального разделения властей, что соответствовало традиции Рима. За исключением периода IX–XI вв., римское право уступало позиции логике судебных привычек, немецких или шотландских, например: суверенная власть и частные лица подчинялись различным правилам и юрисдикциям и были не равны. Континентальное судебное пространство, по сути дела, подчинялось политической воле, прежде
Hintze O. Historical essays. New York, 1975. P. 431.
Badie B., Birnbaum P. Sociologie de l’État. P., 1979. P. 164.