Мои 90-е. Ольга КаминкаЧитать онлайн книгу.
поменялась власть в датском парламенте, и Христиания сразу превратилась из милого социального эксперимента в язву на лице общества. А тогда полицейские ограничивались декоративным вторжением на Пушер-стрит. То есть, курить там было можно. Официально. А вот, продавать нельзя! Пушеры кидались в рассыпную, ныкали свертки в кустах и кидали камни в полицейских. Мальчишки смеялись, собаки лаяли. Другое дело – грустные рассказы о сторчавшихся друзьях: «Говорил я ему…!» На входе в Христианию на всех углах и на главных зданиях, таких как «концертный зал» Loopen (там, между прочим, сильнейшие команды выступали – Sonic Youth, например), висело серьезное предупреждение: «Здесь, на территории Христиании, вы можете употреблять только растительные препараты, меняющие сознание. Любая химия – кокаин, героин, лсд и etс – запрещены. Если кто-то будет замечен в состоянии под воздействием – вышвыриваем, без предупреждения». И в этом был высший смысл. Идеология. Мы видели: реально вышвыривали. И достаточно регулярно. Я долго, еще годы верила в справедливость этой установки, и она меня спасла. А еще я верила в существование мифического наркотика etc… Даже искала его… А тогда, покурив, бродила по очаровательным закоулкам этого волшебного города. Тут был магазинчик эко-еды, парикмахерская, детский сад с лихими мамашами на трехколесных великах в полосатых шароварах или кожаных штанах, кузнечный цех, художественные мастерские, пара дискотек и множество магазинчиков «модной одежды». Играли детишки. Резвились собаки. Большие алабаи, овчарки, бультерьеры… Все псы были на редкость добродушные и соревновались исключительно в количестве погубленных бабочек и слизанных с хозяйского стола кропалей. Пусть даже не рассказывают мне о бойцовских породах разные там говнокинологи. Больше всего мне нравился дом в виде пирамиды, одна сторона которой служила входом и поднималась наверх простым лебедочным устройством. В середине пирамиды стояла печь, труба которой выходила в самую маковку пирамиды. Дом стоял напротив пруда, в доме жил старый француз с бритой налысо русской девушкой Зоей. Когда мы пришли к ним знакомиться, Зоя убежала и залезла на дерево. Оттуда она молча и злобно взирала на нас, пока мы не ушли. Не понравились мы ей. Хотя, если честно, нас в гости и не звали. Просто затащили друзья на расслабоне…
В общем, в Христиании было дико приятно. Туда я ездить очень любила. А вот первый визит на Истед-геде был для меня психотравмой. Это улица, которая ведет в никуда. От центрального вокзала, прямая как стрела, широкая как проспект, она растворяется в хаотичных редких постройках, заборах, арабских лавочках и разбегается в разные стороны невнятными переулками дешевых жилых кварталов. От самого вокзала начинаются стеклянные витрины секс-шопов, двери тату-салонов и публичных домов. Мясо. Здесь на каждом тротуаре лежат какашки, никто не убирает за своими питомцами. Владельцы питбулей – уличные пушеры. И те и другие –