Узники ненависти: когнитивная основа гнева, враждебности и насилия. Аарон Т. БекЧитать онлайн книгу.
ничего путного». Они склонны относить все, что очевидно является случайным, ситуативно возникающую трудность на счет злого умысла или скверного характера другого индивидуума[2].
Пациенты обычно принимали свою преувеличенную или просто неверную интерпретацию своих переживаний за чистую монету: она казалось им полностью заслуживающей доверия. Однако, приобретая способность фокусировать внимание на подобных интерпретациях, оценивать их и критически к ним подходить, они (пациенты), как правило, осознавали их (интерпретаций) неуместность и ошибочность. Пациентам было доступно и возможно понимание сущности собственных реакций и, в большинстве случаев, внесение в них корректив. Например, легко раздражавшаяся по поводу и без мать заметила, что начинает злиться на детей за их весьма невинные шалости. Сумев осознать и выработать внутри себя разумный ответ на свои критически настроенные мысли («они – очень плохие дети»), заключавшийся в простом соображении, что «они ведут себя просто как нормальные дети», эта женщина обнаружила, что ее гнев по этим поводам стал менее продолжительным. С регулярным внесением осознаваемых корректив в ее носивший критический характер образ мыслей, делавший упор на необходимость наказаний, вспышки гнева и злости тоже стали менее частыми.
Тем не менее, я был озадачен вопросом, почему пациенты, посещающие психоаналитические сеансы, не сообщают о подобных мыслях сами, без того, чтобы их подталкивали к этому – особенно в свете того, что они в общем и целом осознанно соглашались высказывать вслух все, что им приходит в голову, и добросовестно это делали, независимо от того, насколько это все вводило в смущение. Разве они не осознавали, что эти мысли посещали их в повседневной жизни? Я пришел к выводу, что такого рода мысли отличаются от того, что люди считают нормальным сообщать кому-то другому. Эти мысли являются частью внутренней системы коммуникаций, ориентированной на самого себя, некой сетью, приспособленной к осуществлению постоянного наблюдения за собой, интерпретации своего поведения, как и поведения других людей, ожиданию того, что может произойти. Например, в голове одного пациента среднего возраста во время напряженного разговора со старшим братом «на автомате прокручивалась» последовательность мыслей, которую он смог осознать, несмотря на свою полную вовлеченность в очень горячий обмен фразами: «Я говорю слишком громко… Он меня не слушает, я выставляю себя дураком… Он тратит кучу нервов, не обращая внимание на то, что я говорю… Следует ли мне его послать? Вероятно, он делает так, чтобы я выглядел идиотом; он никогда меня не слушает». Моего пациента во все большей мере охватывал гнев, но, вспоминая и анализируя этот разговор позднее, он осознал, что гнев появился в результате не напряженного спора, а скорее его собственного преобладающего над всем убеждения: «Мой брат меня не уважает».
Жену может посетить мимолетная мысль: «Мой муж задерживается потому, что предпочитает
Тенденция оценивать поведение других людей так, будто оно определяется исключительно их внутренними неотъемлемыми качествами, а не ситуативными факторами, была названа фундаментальной ошибкой атрибуции.