Немой набат. 2018-2020. Анатолий СалуцкийЧитать онлайн книгу.
последняя копейка, и та ребром стояла.
В ту смутную тупиковую постсоветскую пору, когда Россия погрузилась в сумрак, а поднимать клин на поле жизни стало невмоготу, предложение опробовать горемычную челночную авантюру легло Димке на душу сразу, без колебаний. В чаду иллюзий и по русскому обычаю «авось, небось да как-нибудь» они с трудом наскребли долларов у знакомых, запаслись списком покупок, составленным жёнами, и после мучительного оформления первых в жизни загранпаспортов ринулись за мелкой монетой судьбы – в незнаемый Стамбул.
Та шальная крайсветная одиссея вышла боком. Каждому своё, а Богодухов с Шубиным, без торговой смётки, безъязыкие, скупали не то и по завышенным ценам, однажды заблудившись в дебрях бесконечного стамбульского базара, впустую потеряв драгоценный день. Вышел у них четверг впереди среды, взяли свинью за жабры, в заграницах только обувь истрепали.
Стояла поздняя осень, погода – глухое предзимье. На обратном пути после злых дождей Москву некстати накрыл короткий снежный буран, и самолёт приземлили в Киеве. Но у Незалежной свои порядки: пассажиров – сплошь челноки! – не выпустили из погранзоны, с багажом загнали в обшарпанный зальчик ожидания. Народ отборный, но предельно истощённый недельным шоп-туром, каждый – в себе. Когда мужики кантовали огромные баулы, жилы на шеях опасно вздувались до шпагата. На женщин с неподъёмной кладью, челночивших в одиночку, страшно смотреть.
То была ныне подзабытая народная эпопея. Вышвырнутая рыночной похабелью с насиженных гнёзд, восстала из небытия упорная русская старина и, не думая о самосохранении, ринулась нехожеными тропами, чтобы прокормить семью. Никто не заботился о внешности, измождённые, пройдя через нецензурные мытарства, они были толпой одиночек. Но в те окаянные дни отважное челночное племя, не жавшееся к печке, дравшееся за будущее, во многом спасло корчившуюся в рыночных схватках страну. То был поначалу не понятый – сколько насмешек! – памятный эпизод народной русской истории, стоящий в одном ряду с вагонными мешочниками военных и первых послевоенных лет, когда люди на своём горбу из конца в конец огромной страны везли припасы для пропитания попавшей в беду родни.
Богодухов и Шубин вернулись без радостей, считай, из сапог в лапти переобулись. Когда жёны, сопоставив траты с возможными доходами, подвели плачевный итог, мужики раздавили на богодуховской кухне бутылку «Бехеревки», и любивший пофилософствовать Сергей сказал:
– Нет, не своим делом мы занялись. Рысью пахать стали, евнухи взялись учить Потёмкина. Скажи, Димыч, где мы? На пустоши или на пустыре?
– Не понял.
– Могу спросить иначе: что сейчас важнее – размышлять, откуда идём, или думать, куда идём?
– Дважды не понял. Об что речь?
– Ну, по поводу куда или откуда – разговор особый, нашим мозгам его сейчас не поднять. А вот о пустоши или пустыре… Если мы на пустоши, деться некуда – надо её пахать. Ехать в Турцию снова и снова, пока печаль на радость не