Замещение. Повесть. Федор Федорович МетлицкийЧитать онлайн книгу.
У бога, видимо были совсем другие планы. Он режиссер, а мы актеры и, как правило, не знаем, что нам предстоит сыграть в этой великой драме.
Близнецов скривился.
– Не слишком ли высока цена за такое изменение?
Ироничный остановился.
– Конечно, жизнь коротка, и человек хочет, чтобы все было тихо и спокойно. Но многие процессы идут за пределами человеческой воли, и с этим ничего не поделаешь. Если вы думаете, что может что-то изменить кто-то из вождей мирового уровня, то это не так. Надо находить свой путь в бурном потоке событий.
– Значит, не верите в человека?
Он возбудился.
– Я верю в человека! Его хают, забывая, что он не только приспосабливался к условиям, но всегда был жизнестойким. Свою глубинную нравственность проносил через века.
И заговорил о славянской душе.
– Я поездил по западному миру, знаю. Там люди меркантильны, эгоистичны. В наших нет, конечно, той духовности, отличающей нас от всех, что декларировалась в старое время. Что стоит только уничтожение храмов и расстрелы священников – при равнодушии большинства. Но это кажется, что Америка впереди, с ее часто лицемерной религиозностью.
– Почему? – удивился Агент.
Тот задумался.
– Мы просто органично не подходим друг другу. Нам не ужиться с западным миром, он механистичен и функционален, с латинской апелляцией к праву, норме, закону, без веры в человека, где не очень уютно импровизации. Там не поплачешься в жилетку, а лишь предложат пойти к психологу. Но это не то. Вы бы женились на нелюбимой? Может быть. Но никогда бы не полюбили.
– Бывает и так, – сказал Агент, – стерпится – слюбится, когда узнаешь друг друга близко. Приспособившиеся пары бывают неразлучны.
– Всякое сравнение хромает.
Близнецов упрямо продолжал:
– Но у них есть свобода слова. Это дорого стоит.
– Да, свобода слова несовместима с цензурой. Кстати, у нас нет цензуры. Правда, в условиях мобилизации становятся запретными те гуманистические воззрения, которые были в мирное время. У нас законы, как и у других стран: то, что вредно для государства, тем более для детей, запрещено.
Агент действительно не заметил официальной цензуры. Ее заменяла общественность. Как он узнал, Госкомнадзор ежемесячно получал сотни писем о незаконных действиях граждан, что негодующая интеллигенция называла доносами.
– И никто не контролирует?
– Как никто? Общественность.
– То есть, авторитетные граждане, – зло пояснил Близнецов. – Чиновник, врач, учитель, полицейский пристав. Но как они могут подходить со своим профессиональным инструментом, например, к художественному произведению, которое создается по другим законам? Как они могут инспектировать операцию хирурга? Что они понимают?
Политолог снова остановился.
– Без цензуры нельзя. Пушкин писал о нашей цензуре: «Всякое христианское государство должно иметь цензуру. Разве речь и рукопись не подлежат закону? Каждое правительство вправе не